Онлайн книга «Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот»
– Второго кочегара ты нашел? – И да, и нет. Он на немецком судне, которое сейчас находится в Голландии. Сегодня утром я звонил в Амстердам и беседовал с каким-то комиссаром, который немного знает немецкий. Ты бы только послушал, на каком немецком я с ним объяснялся. Если я правильно понял, у них в Гааге есть человек, который немного знает датский и кое-как сможет его допросить. Конечно, если они меня поняли. Рассчитываю, что завтра утром они дадут о себе знать. Ольберг позвонил и попросил принести кофе. Выпив кофе, Мартин Бек встал и сказал: – Ну, так я бы хотел сразу им заняться. Куда вы нас посадите? – Можешь занять соседний кабинет. Там есть магнитофон и прочие необходимые вещи. Эриксон выглядел примерно таким, каким его помнил Мартин Бек. Ростом сантиметров сто восемьдесят, худой, одни руки и ноги. Вытянутое лицо, синие глаза у самой переносицы, над ними длинные ресницы и прямые, густые брови. Длинный, прямой нос, маленький рот с узкими губами, выступающий вперед подбородок. Черные волосы сзади свисают через воротник, впереди надо лбом могучий кок. Длинные бакенбарды и узенькие черные усики, которых, если Мартин Бек не ошибался, раньше не было. Выглядел он вялым, голову втянул в плечи и сутулился. На нем были обтрепанные джинсы, синий шерстяной свитер, черная кожаная куртка и черные туфли с острыми носами. – Присаживайтесь, – сказал Мартин Бек и кивнул в направлении стула у противоположного края стола. – Сигарету? Эриксон взял сигарету, закурил и сел. Передвинул сигарету в угол рта, откинулся на стуле и перебросил правую ногу через левую. Пальцы засунул за пояс и, покачивая ногой, уставился на стенку над головой Мартина Бека. Мартин Бек с минуту наблюдал за ним, потом включил магнитофон, стоящий рядом на низком столике, и начал читать вслух документ из скоросшивателя. – Эриксон, Карл-Оке, родился двадцать третьего одиннадцатого тысяча девятьсот сорок первого. Моряк, последнее место работы – финский грузовой пароход «Калайоки». Адрес: Хагалунд, Сольна. Правильно? Эриксон едва заметно кивнул. – Я спросил: правильно? Данные верны? Отвечайте: да или нет. Э.: Ну, да. Б.: Когда вы нанялись на «Калайоки»? Э.: Примерно четыре недели назад. Б.: Что вы делали до этого? Э.: Ничего особенного. Б.: Где вы это делали? Э.: Что? Б.: Где вы жили, когда нанялись на финское судно? Э.: У одного приятеля в Гётеборге. Б.: Долго? Э.: Пару дней. Максимум неделю. Б.: А до этого? Э.: У мамы. Б.: Вы работали в то время? Э.: Нет, я был болен. Б.: Что с вами было? Э.: Просто был болен. Вялость, температура. Б.: Где вы работали до того, как заболели? Э.: На одном судне. Б.: Как оно называлось? Э.: «Диана». Б.: В чем заключались ваши обязанности на борту «Дианы»? Э.: Я был там кочегаром. Б.: Вы долго работали на «Диане»? Э.: Все лето. Б.: С?.. Э.: С первого июля до середины сентября. Этот пароход плавает только летом. С глупыми туристами. Скучища. Я бы оттуда сбежал, но приятель хотел остаться, да и деньги нам были нужны. После этой тирады Эриксон еще больше откинулся на стуле, очевидно, до смерти измученный. Б.: А кто он такой, ваш приятель? Что он делал на «Диане»? Э.: Тоже был кочегаром. Нас было трое в машинном отделении: приятель, я и механик. Б.: Вы были знакомы с другими членами команды? Эриксон подался вперед и смял сигарету в пепельнице. Э.: Послушайте, что это за перекрестный допрос? – небрежно обронил он и снова откинулся. – Я ничего не сделал. Человек находит приличное место, все в полном порядке, как вдруг приходит пара легавых… Б.: Будете отвечать только на мои вопросы. Вы были знакомы с другими членами экипажа? Э.: Сначала нет. Я знал только своего приятеля. Но потом кое с кем познакомился. Был там один парень что надо, работал на верхней палубе. Б.: А с какими-нибудь девушками во время рейса вы знакомились? Э.: Там была только одна, которая годилась для этого дела, но она спала с поваром. Все остальные были старухи. Б.: А среди пассажиров? Э.: Их мы не видели. Я вообще ни одной женщины там не видел. Б.: В машинном отделении вас было трое. Вы работали посменно? Э.: Да. Б.: Не припоминаете, на пароходе летом происходило что-нибудь необычное? Э.: Нет, а что там могло произойти? Б.: Может быть, один из рейсов был не таким, как все? Возможно, у вас в машинном отделении были какие-то неполадки? Э.: Ну да, правда. Лопнул паропровод. Пришлось причалить в Сёдерчёпинге и ремонтировать. Это заняло чертовски много времени. Но я не виноват. Б.: Вы можете вспомнить, когда это случилось? Э.: Если не ошибаюсь, где-то за Стегеборгом. Б.: Я имею в виду, в какой день. Э.: Бог его знает. Послушайте, что вам, собственно, нужно? Что это за болтовня? Может, вы считаете, я виноват в том, что у нас произошла авария? Ну так в тот день я не работал, лежал себе в постели и спал. Б.: Но когда отправлялись из Сёдерчёпинга, вы ведь уже заступили на вахту, так? Э.: Ну да, и до этого тоже. Нам пришлось пахать, как волам, всем троим, чтобы эта старая посудина могла плыть дальше. Мы всю ночь ее ремонтировали, а мне пришлось работать еще и на следующий день. Механику и мне. Б.: Когда у вас был выходной? Э.: На следующий день вечером, после того как мы отплыли из Сёдерчёпинга. Б.: Что вы делали, когда у вас был выходной? Эриксон устремил на Мартина Бека ничего не выражающий взгляд и молчал. Б.: Что вы делали после того, как закончили в тот день работу? Э.: Ничего. Б.: Но ведь что-то вы должны были делать. Что же именно? И снова пустой, наглый взгляд. Б.: Где находился пароход, когда у вас был выходной? |