Онлайн книга «Кукушка»
|
На мгновение отвлекаюсь. Когда вновь смотрю на доктора Робинсон, в ее прищуренных глазах сверкает сталь. – Вечером сюда заедет сержант Аллан. Вы готовы? Предупреждаю, Конни, он не такой вежливый, как я. Миндальничать не станет. – Ах вот, значит, что вы делаете? Миндальничаете? По-моему, это нечестно. Душно. Ее кожа лоснится. Губы все в мелких морщинах – от суровой мимики и частого курения. Для зрелой кожи это – смерть. – Как думаете, Конни, почему вы здесь? Такая она мне нравится: жесткая, твердокаменная. Мой уважометр ползет вверх. – Не надо с собой так строго, – замечаю я. – Не расстраивайтесь. Притворяются все. Может, отдельные счастливицы на самом деле что-то чувствуют. Надеюсь… Господи, очень надеюсь, что хоть кто-то в этом мире живет без лжи! Однако для остальных притворство крайне важно. Скажу больше – оно жизненно необходимо. Это фундамент, на котором мы строим свой мир. Гляжу на листок на дереве. Тишина. Доктор Робинсон размышляет. Потом сознательно идет у меня на поводу. – По-вашему, в отношениях нет места абсолютной правдивости? Хороший вопрос. Он возвращает меня на год назад. Я в постели, нашей постели. Я люблю новую кровать: она огромная, удобная, сама по себе – целый дом. Воскресное утро, Карл принес мне кофе, за окном погожий денек. Я всем довольна. Слышу мультики по телевизору на первом этаже и чпоки футбольного мяча Джоша о стену дома… – Однажды утром, – я поворачиваюсь к доктору Робинсон, – как мне показалось, без малейшего предупреждения, Проныра отхлебнул кофе и заявил, что несчастлив со мной уже много лет. Смолкаю. Нет сил говорить. Это воспоминание до сих пор повергает в шок. Как можно не замечать, что твой партнер несчастен?! – Продолжайте, – просит она и в самом деле внимательно слушает. – В смысле, никто не ждет, что после семнадцати лет брака он будет прыгать от радости. Но он не производил впечатление несчастного. – И как вы отреагировали? Молчу, вспоминая, как мы сидели бок о бок на кровати, водитель и пассажир семейного автомобиля. – Невольно восхитилась его честностью. И все же как только эти слова произнесены, как только высказаны сомнения, обратной дороги нет. Это начало конца… – Или начало чего-то хорошего… – Вам не понять – вы пока в безопасности, бултыхаетесь в своем притворстве и несете клиентам всякую галиматью. Она поправляет волосы. – Вы считаете, у честности нет шансов? – Честность приводит к хаосу. – Отношения меняются, им свойственно развитие. – Ваш брак с Саем – компромисс? – А ваш с Карлом? О, заглотила наживку. – Я думаю, у отношений больше шансов, если хотя бы на каком-то этапе в них была страсть. Увы, в нашем поколении, среди тех, кто познакомились около тридцати, многие просто пошли на сделку. В отличие от родителей, мы к этому возрасту уже познали страсть и, следовательно, могли сразу понять, что ее нет. А если у вас с этим человеком вообще никогда ее не было, вы, на мой взгляд, более или менее обречены. У вас с Душкой Саем была страсть? – То есть вы ратуете за жизнь во лжи? Я смеюсь и обвожу взглядом комнату, как будто мои обстоятельства говорят сами за себя. Доктор Робинсон не сводит с меня глаз – красивых глаз, голубых, живых и сочувственных. – Всего лишь предупреждаю, – тихо отвечаю я. – Готовьтесь. «Будь готов! – Всегда готов!» – Мы говорим о вас с Карлом. Как вы думаете, почему он был несчастен? Вздыхаю. – Почему человек несчастен после многих лет брака? Чем лучше знаешь, тем меньше ценишь. Он больше не чувствовал себя любимым, эмоционально, физически. Хотел быть желанным. Он меня раздражал, я его пилила. Видимо, я его кастрировала, лишила мужественности… Интересно, что для лишения женственности специального слова нет. Сам наш язык шовинистичен. – Вы винили только себя? Улыбаюсь. – Я не располагала всеми фактами. – А бывает так, что у нас есть все факты? Смеюсь. Первый действительно хороший вопрос. Я даже готова поделиться с нею своим листиком. Смотрю в окно. Сидим молча добрую минуту – просто манна небесная, если оплата у доктора Робинсон почасовая. – Кажется, он продает дом. – Я опять погружаюсь в печаль. – Можете с ним поговорить? Попросите немного подождать. – Подождать чего? – Ух-ух! Изображаю сову. Просто потому, что умею, – терять уже нечего. Увы, с доктором Робинсон не интересно, она мое дурачество игнорирует. – Разговоры с Карлом не входят в мои обязанности. Бюрократ! – Вы знаете, почему оказались здесь, Конни? – спрашивает она с искренним любопытством, без подвоха. – Да. – Расскажите. – Меня нашли голой у реки… Явно не тот ответ, которого она ждет. Продолжаю: – Этому, кстати, есть объяснение. Доктор Робинсон качает головой. Мои объяснения ее не волнуют. – Конни, вы знаете, почему вы здесь? Несколько мгновений играем в гляделки. Пожимаю плечами. – О’кей. Давайте вернемся к Несс. – Конечно, – отвечаю я, стараясь ей угодить. Доктор Робинсон – единственный человек, с которым можно нормально поговорить, и я не хочу, чтобы она уходила. – Что вас интересует? – А что вы сами хотите рассказать? – Правду, – отвечаю я, как примерная девочка. Доктор Робинсон смягчается – вижу по глазам – и спокойно отвечает: – Это мне и нужно. Я передала ей бразды правления, теперь всё по инструкции. – Итак, вы познакомились в парке, разговорились. Дети играют вместе, вы узнаёте кое-что друг о дружке, она тоже хочет писать, делает комплименты… – Да, это важный момент. В следующий раз я увидела ее, кажется, когда опускала письмо в ящик на углу, точно не помню, столько лет прошло, – мы живем друг от друга за пять домов. В общем, Несс пыталась вытащить Полли из автокресла. Сначала я просто подумала, какая шикарная машина – ретро, красивого голубого цвета… А потом, когда она распрямилась, узнала ее, и – странное дело – она подстриглась точь-в-точь как я! С такой же челкой! Доктор Робинсон подается вперед, неторопливо меняет местами скрещенные ноги и разглаживает боденовское платье. – Я это прокомментировала. Думала, она скажет, что скопировала мою прическу, хоть как-то упомянет… Но нет. |