Онлайн книга «По счетам»
|
– Цепочку беру исключительно за парность комплекта. Надеюсь, мы в расчете? – В расчете, – буркнул Юрка, пряча сокровища в отцовский, еще времен Империалистической, вещмешок. И здесь, неожиданно для всех, в торги вступила маленькая Олька. Расстегнув верхние пуговички облезлой шубейки, она достала из-за пазухи любимую игрушку – маленькую резиновую овечку. – Дяденька, а мою овечку не возьмете? За хлебушек? – Спасибо, девочка. Оставь себе, – покачал головой Марцевич и, демонстрируя широту натуры, протянул Ольге засохшую карамельку. И тут девочка удивила всех вторично: посмотрела на благодетеля насупленно и упрямо помотала головой. – Значит, не такие уж мы и голодные, – показно вздохнул Марцевич. – Что ж, молодые люди, я вас больше не задерживаю. Всего доброго. Да, если вдруг поскребете по сусекам и сыщете еще что-то фамильное – милости просим. Вот только приходить сюда больше не нужно. Отдадите вот ему – он все сделает. Кстати, Гейка, задержись. Ты мне нужен. Бабай снова взялся орудовать хитроумными замками. Открыв дверь, он сперва опасливо выглянул, осмотрелся и лишь тогда кивком головы указал гостям на выход. Юрий взял Ольгу за руку и вывел на лестничную площадку. И снова щелканье замков. А следом – донесшееся из-за двери приглушенное, выговариваемое: – Я ведь, кажется, неоднократно просил не приводить сюда своих дружков?! Да еще с детским садом! Брат и сестра стали осторожно спускаться по обледенелым ступеням. – Олька! Ты почему конфету не взяла? – Потому что дядька – плохой. – Вот и надо было забрать у него конфету. Пусть лучше хороший человек съест. – А хороший – я, что ли? – Ты-ты. Кто ж еще? – Ур-ра! Юрка вдруг резко затормозил и прислушался. Судя по звуку шагов, кто-то, тяжело пыхтя, поднимался по лестнице им навстречу. И этим кем-то оказался тот, кого он меньше всего ожидал сейчас встретить. Дуля – кореш Гейки, которого тот две недели назад так жестоко отметелил на Чернышовом мосту. – Здравствуй, – машинально поприветствовал Юрка. – Здоровее видали, – огрызнулся Дуля, шествуя мимо. Преодолев еще два лестничных пролета, он остановился и заколотил кулаком в дверь Марцевича. Всё тем же условным стуком. «Интересно, а ему-то здесь что понадобилось?» – Юр, а мы сейчас к Лёле в гости? – Да. – Надолго? – Не знаю. Смотря как примут. – Я, конечно, хочу пойти к Лёле. Но немножечко боюсь туда идти. – С чего вдруг? – Они возле Волкова кладбища живут. Значит, там волки бегают. – Не бойся. Больше не бегают. Давно съели всех. – А разве волки вкусные? – Да уж наверняка повкуснее крыс. Всё, помолчи немножко, ладно? У меня от твоей болтовни голова болит. – Сам говорит, что я хорошая. А у самого голова болит, – обиделась Ольга. Но тут Юра сунул ей за щеку крохотную сушеную рыбку, и обида на брата тотчас улетучилась. С одной стороны, девочке было очень жаль маминых сережек и цепочки. Но с другой – до чего же вкусный зверь. Этот самый снеток. В мирное время путь от Садовой до Растанной занял бы не более часа. Но сегодня на него ушли все три. Мало того что и так плелись по сугробам нога за ногу, так еще и на подходе к Лиговке застала воздушная тревога. Пришлось укрыться в ближайшем бомбоубежище. Последний отрезок пути дался Ольге особенно тяжело. От слабости девочку буквально шатало из стороны в сторону, и Юрию приходилось постоянно подхватывать ее, удерживая в состоянии хрупкого равновесия. Каждый шаг давался с трудом, а в мозгу колотилось одно: «Только бы не упасть. Главное – не упасть». Хорошо, что квартира Самариных располагалась на первом этаже. В противном случае у Ольги не достало бы силенок подняться. И не факт, что Юрка, сам вымотавшийся донельзя, сумел бы втащить ее по ступенькам наверх. Но вот наконец и заветная парадная. Они справились, дошли… * * * – О боже! – всплеснула руками Самарина, открыв на отчаянный мальчишеский стук и обнаружив стоящих на пороге детей. – Юра! Оленька! А закоченевшие-то! Откуда вы? Юрка облегченно выдохнул. Страшно подумать, чтобы с ними сталось, если бы Самариных не оказалось дома. Возвратиться к себе, на Рубинштейна, брат и сестра были уже не в состоянии. Хоть ложись прямо здесь, на лестничной площадке, и помирай. – Здрасьте, теть Люся. Мы из дому. А по дороге еще и крюка пришлось дать. По одному важному делу. – Заходите скорей! И дверь, дверь закрывайте! А то квартиру выстудим, а у нас Лёлечка больная лежит. Вот и оно, вожделенное тепло. Конечно, не Африка, как у Марцевича, но все равно здесь много теплее, нежели на стылом, пробирающем до костей уличном морозе. Самарина на ощупь отыскала в прихожей спички, зажгла лучину и Юрка поразился увиденному: в мирной жизни красавица и модница, тетя Люся мало того что пугающе отекла и почернела лицом, так еще и была с ног до головы закутана в какие-то немыслимые хламиды. И это она! «Королева советского трикотажа», как некогда подшучивал над супругой дядя Женя. – Тетя Люся! – Что, Оленька? – А чем Лёлька заболела? – Ох, милая. Тем же, чем и все. Одна у нас нынче болезнь. Блокадная. – Ничего, доктор полечит, и все пройдет, – авторитетно успокоила Ольга. – А у нас для Лёльки сюрприз есть. Юрка, покажи! – Да погоди ты со своими сюрпризами! – насупился Юрий, и Самарина, угадав в его голосе недоброе, тревожно спросила: – Что-то случилось? С бабушкой? – Умерла бабушка. – Когда? – Позавчера. Я ее на Кирпичный завод отвез. – Ох вы мои бедные! Самарина обхватила, прижала Ольгу к себе и до боли прикусила губу, чтобы не зарыдать в голос. Но все равно в черных уголках ввалившихся глаз выступили слезинки. – Теть Люсь! – виновато забормотал Юрий. – Тут такое дело… Я бы сам ни в жисть, но я слово бабушке дал. Понимаете, она просила, если с ней случится что-то плохое… В общем, чтобы мы к вам пошли. – И правильно сделали! – Самарина утерла рукавом телогрейки слезы и решительно взяла Ольгу за руку. – Пойдем, милая. Я тебя к Лёльке на кровать, под одеяла засуну. Будете друг дружку греть. А ты, Юра, обожди здесь. Я быстренько. Тетя Люся повела Оленьку в детскую, а обессилевший Юрка опустился на пол и привалился спиной к вешалке. Стянув рукавицы, стал растирать распухшие от мороза ладони и пальцы. Через пару минут Самарина возвратилась. |