Онлайн книга «Мельничная дорога»
|
Жизнь неизменно возвращала его на эту поляну. И этот итог был неотвратим, он обрел ощущение смысла происходящего. – Патрик, пожалуйста, брось ружье! Он обернулся и нажал на спусковой крючок. Тьма начала рассеиваться, и Патрик открыл глаза, тяжесть такая, словно грудь завалило камнями. Затем послышался голос Ханны, такой теплый. – Пэтч? Пэтч? О Господи, Пэтч! – Зажимай здесь, Ха. В этом месте нет мобильной связи. Пойду позову на помощь. Патрик смотрел на темнеющее небо, но затем увидел Ханну. Вот оно – ничего больше в его мире не осталось. Патрик лежал на спине, не понимая, как тут очутился. Наконец вспомнил, как дернулось в руке ружье и покалывание в пальцах. В ее глазу слезы. Он попытался заговорить, позвать по имени: – Ханна… Что случилось? Я ранен? – Да, Пэтч. Но скоро подоспеет помощь. Очень скоро, обещаю. – Мэтью? – Он умер, Пэтч. Мэтью мертв. – Я тебя спас? – Ты меня спас, Пэтч. Конечно, спас. Я всегда знала, что ты меня спасешь. – Он преследовал тебя, но на сей раз я его остановил. – Да, да, он преследовал меня, Пэтч. – Это он меня уволил. Вместе с Тревино. – О, Пэтч! – Я никогда не был на его стороне. Всегда был с тобой, Ханна. – Знаю. Прости. – Не за что. Это как освобождение. – От чего? – Не знаю. Что я сказал? – Теперь все будет хорошо, Пэтч. – Да. Я люблю тебя, Ханна. – Я тебя тоже люблю. Очень сильно. – Вот еще что… – Патрик хотел продолжать, но слов не осталось. Он собирался сказать, что любовь к ней освещала всю его жизнь. И надеялся, что Ханна услышала его. Дыхание его покидало, все стало возвращаться в землю. Он стал не более чем соединением заимствованных частей, а их необходимо вернуть. Некоторые ему предоставили, какие-то он самовольно взял – из праха, из океанов, из полей, с неба. Настала очередь вселенной предъявить ему свои требования. Таков миропорядок. Ханна моргнула. Свет ее глаза упал на Патрика подобно капле дождя, а он думал, как разбегаются его мельчайшие частицы, катятся с горной вершины камни, тонет в озере галька, все растворяется в синеве. Озеро тоже синева. А ее глаз – озеро. Потому что так он видит. Его жизнь начинается с ней, озаренная светом ее глаза, и он погружается глубже в синеву. Где они поцеловались. Поцеловались в первый раз и в последний раз. Патрика удивило, каким нежно отзывчивым оказался этот поцелуй. В СИНЕВУ В субботу утром я купил это в аптеке и таскал целый день, наблюдая, как колеблется мир, когда я неуверенно ступал с тротуаров, неловко поднимался по ступеням, и мои ноги были то слишком далеко, то слишком близко от меня. То же и с руками, в этом полумире они словно не принадлежали мне. В восемь часов я переоделся и вышел в меркнущий свет. Когда одолевал нелегкую милю до Флэтайронского квартала, на улицах было людно. Я постепенно привыкал к ходьбе. Специально опоздал на пять минут. Хотел, чтобы в этот вечер ты явилась первой, Ханна. Прежде чем войти внутрь, я заглянул в окно ресторана. Ты уже сидела за столиком, и от мысли, что я проведу с тобой хотя бы минуту, у меня закружилась от радости голова. Каково было бы провести с таким человеком, как ты, полжизни? Возникло ощущение, будто я наткнулся на нечто новое в мире – любовь, счастье, – и это открытие одновременно взволновало и испугало меня. А если бы я не нашел пути в твою жизнь? Передо мной мерцала награда, и я наконец понял, что в мире существует истинная любовь. Но вдруг я собьюсь с дороги и не попаду к тебе? Я затосковал, ужаснулся… Когда официант проводил меня к твоему столику, ты подняла голову и, увидев меня, зажала ладонью рот. Я хотел помахать рукой, но неправильно оценил расстояние до угла стола и задел бедром; приборы сердито звякнули, опрокинулся бокал с вином, и его содержимое залило скатерть. Мужчина за столиком выругался, его жена взвизгнула. Я повернулся, чтобы извиниться, и, когда он увидел мое лицо, его злая гримаса сменилась на сочувственную. – Черт! Прошу прощения. Позвольте… Я потянулся за салфеткой, намереваясь вытереть лужицу. – Не беспокойтесь, – остановил меня мужчина. – Чего не бывает. К нам уже спешили официанты – ликвидировать последствия моей неосторожности. – Моя вина, – настаивал я. – Позвольте заплатить мне за разлитую бутылку. – Я повернулся к женщине: – Вас не забрызгало? – Ничего страшного. – Она провела пальцем по красным крапинкам на бежевой юбке. – Не о чем говорить. – Вы уверены? – Садитесь, отдыхайте. – Мужчина махнул мне рукой. – Наслаждайтесь едой. И вот вам мой совет: закажите салат из голубых крабов. Он очень вкусный. – Спасибо. Еще раз извините. – Все в порядке, – произнесла женщина. – Развлекайтесь. Я повернулся к тебе. Ты прижимала к губам ладонь. Я двигался осторожно. А когда наклонился поцеловать тебя в щеку, ты прошептала: – Тебе идет, Патрик. Я сел и поправил повязку на левом глазу. – Как по-твоему, не пора ли начать называть меня Пэтчем? Ты рассмеялась и, глядя на меня, промолвила: – Прекрасный вид. Лихой и слегка таинственный. А синий цвет – хороший выбор. Превосходно гармонирует с этим костюмом. – Точно? – спросил я. – Это еще потому, что твой черный. Побоялся собезьянничать. – Правильно, – кивнула ты. – Терпеть не могу, когда семейные пары выбирают одинаковый цвет медицинских аксессуаров. – Хотел прочувствовать, каково это тебе. Я стал рассказывать о дневном опыте жизни с повязкой на глазу – казалось бы, простое дело, а обернулось большими трудностями: проблемами с восприятием глубины пространства, ломотой в шее, поскольку часто поворачиваюсь в «слепую» сторону, бесконечными вопросами детишек, уж не пират ли я, на что я отвечаю, конечно, пират, и, замечая восторг на их лицах, добавляю, что зовут меня капитан Пэтч, и спрашиваю, нравится ли им пиратская шутка. – Ты знаешь пиратские шутки? – Всего одну: почему пиратов зовут пиратами. – Понятия не имею, капитан Пэтч. – Потому что они р-р-р-р… Ты снова рассмеялась и так непринужденно, что я подумал: жизнь с тобой может быть только бурной и непосредственной. – Знаешь, – продолжил я. – Со мной заговаривают люди. Незнакомые. Словно я теперь живу не в Нью-Йорке. И вот что странно: все ко мне добры. |