Онлайн книга «Я отпускаю тебя»
|
– Но обвиняемая соблюла условия освобождения до суда и впредь готова придерживаться правил! – Речь идет о пожизненном сроке! – Речь идет о жизни. Они говорят друг с другом через мирового судью – так поссорившиеся дети общаются через родителей. Обороты речи нарочито высокопарны и подчеркнуты эффектными пылкими жестами, зря пропадающими в пустом зале. Спор идет о том, оставаться ли мне под стражей до начала разбирательства в уголовном суде или же отправляться домой до назначенной даты. Я начинаю понимать, что мой адвокат настаивает на втором, и мне хочется дернуть его за рукав и сказать – я вовсе не горю желанием дожидаться суда на свободе; кроме Бо, дома меня никто не ждет и не скучает. В тюрьме я буду в безопасности. Но я молча сижу, положив руки на колени, не зная, что за зрелище представляю собой. Правда, на меня, по-моему, никто и не глядит. Я невидимка. Я стараюсь следить за обсуждением, догадаться, кто побеждает в словесной битве, но быстро теряю нить. В зале наступает тишина. Судья устремляет на меня взгляд, в котором нет и тени улыбки. Меня посещает абсурдное желание заверить этого человека, что я не похожа на обычных подсудимых, что я, как и он, из приличной семьи, училась в университете, устраивала званые ужины и имела множество друзей. Что когда-то я была уверенной в себе и общительной. Что до прошлого года я ни разу не преступала закон, и произошедшее – чудовищная случайность. Но во взгляде судьи безразличие, и я понимаю – ему все равно, кто я и сколько званых ужинов устроила. Я всего лишь очередная преступница на первичном слушании и ничем не отличаюсь от остальных. Я не могу избавиться от ощущения, что меня насильно лишают моей индивидуальности. – Защитник горячо отстаивает ваше право дожидаться суда на воле, мисс Грэй, – говорит судья. – Уверяет, что вы скорее улетите на Луну, чем снова сбежите от правосудия. – С публичной галереи доносятся смешки – там во втором ряду уселись две старушки с термосом. Современные tricoteuses [8] на моей казни. Уголки губ мирового судьи с признательностью подрагивают. – Он клянется, что вы скрылись с места этого действительно чудовищного преступления, потому что потеряли голову, и такое поведение для вас совершенно нехарактерно и больше не повторится. Очень надеюсь, мисс Грэй, что ваш защитник не ошибся с оценкой. Судья делает паузу, и я перестаю дышать. – Обвиняемая отпущена на свободу до суда. У меня вырывается вздох, который можно принять за признак облегчения. С мест для прессы слышится какой-то шум, и я вижу, что молодой человек, как попало засунув блокнот в карман пиджака, бочком торопится выйти из ряда в проход. Коротко кивнув судье, он быстро покидает зал. Створки дверей некоторое время качаются после его ухода. – Всем встать! После ухода судьи гул в зале усиливается. Я вижу, как мой адвокат наклоняется к представителям обвинения, они вместе чему-то смеются, после чего он возвращается к скамье подсудимых. – Хороший результат, – говорит он мне, искренне улыбаясь. – Рассмотрение назначено на семнадцатое марта. Вам предоставят полную информацию о различных вариантах юридического сопровождения. Спокойно вам добраться домой, мисс Грэй. Странно выходить без конвоя из зала суда после суток, проведенных в камере. Я иду в столовую, покупаю кофе и от нетерпения обжигаю язык – очень хочется чего-нибудь покрепче, чем полицейский чай. Под стеклянным навесом над входом в магистратский суд укрываются от мелкого дождя группки людей, настойчиво говорящих друг с другом, то и дело затягиваясь сигаретами. Я спускаюсь по ступеням, но меня толкает женщина, идущая навстречу, и кофе, плеснувшись через плохо закрытую крышку, выливается мне на руку. – Простите, – машинально говорю я, но, остановившись и подняв глаза, вижу, что женщина преградила мне путь, и в руке у нее микрофон. Я вздрагиваю от неожиданной ослепительной вспышки и в нескольких футах от себя замечаю фотографа. – Как вам перспектива оказаться за решеткой, Дженна? – Что?! Я… Микрофон резким движением тычут мне буквально в лицо. – Вы будете и дальше настаивать на своей виновности? Как вы считаете, что чувствует сейчас мама маленького Джейкоба? – Я – да, я… Меня толкают со всех сторон, репортерша кричит свои вопросы, пытаясь перекрыть скандирование, которое я не могу разобрать. Шум стоит, как на футбольном стадионе или концертной арене. Я не могу дышать, и когда пытаюсь отвернуться, меня толкают в противоположную сторону. Кто-то дергает меня за куртку, и я, оступившись, налетаю на кого-то, но грубым толчком меня возвращают в вертикальное положение. Я вижу коряво написанный плакат, высоко поднятый над группой протестующих. Тот, кто писал, начал слишком крупно, и последние буквы пришлось выводить вплотную, чтобы уместилось: «Правосудия для Джейкоба!» Вот оно что. Вот какую фразу они скандируют. – Правосудия для Джейкоба! Правосудия для Джейкоба! Снова и снова. Кричат, кажется, уже со всех сторон. Я оглядываюсь в поисках просвета, но и сбоку нас уже окружают люди. Стакан с кофе выпадает у меня из пальцев, крышка отскакивает, и коричневая жидкость забрызгивает мне ботинки и течет по ступеням. Я снова спотыкаюсь и на секунду думаю, что сейчас упаду и буду раздавлена этой яростной толпой. – Тварь! Я вижу искривленный в бешенстве рот и огромные круглые серьги, качающиеся в ушах. Женщина гортанно рычит и харкает мне в лицо. В последнюю секунду я успеваю отвернуться, и теплая слюна попадает мне на шею и стекает за воротник куртки. Это становится для меня не меньшим шоком, чем, допустим, удар в лицо: я вскрикиваю и закрываюсь локтями выставленных рук, ожидая нового нападения. – Правосудия для Джейкоба! Правосудия для Джейкоба! Чья-то рука сжимает мое плечо, и я, напрягшись, рвусь прочь, в панике высматривая, куда бежать. – Давайте-ка уйдем красиво, – предлагает кто-то. Это инспектор полиции Стивенс с мрачным и решительным лицом. Он ведет меня вверх по лестнице обратно в здание суда, отпуская мое плечо сразу же, как только мы минуем охрану. Он ничего не говорит, и я безмолвно иду за ним через двойные двери в тихий внутренний двор. Он показывает на калитку: – Автовокзал вон там. Вы в порядке? Хотите, я кому-нибудь позвоню, чтобы вас встретили? – Не надо, спасибо… Что бы я без вас делала. – Я на секунду зажмуриваюсь. – Чертовы стервятники, – ворчит инспектор Стивенс. – Кричат, что они всего лишь делают свою работу, но не остановятся ни перед чем, лишь бы состряпать статью. А протестующие… У здания суда всегда толчется компания уродов со сменными плакатами вроде флюгера, протестующих в очередной раз против чего-нибудь. Не принимайте близко к сердцу. – Постараюсь, – криво улыбнувшись, я поворачиваюсь уходить. |