Книга Я отпускаю тебя, страница 62 – Клер Макинтош

– Никто, – произношу я, ощущая во рту вкус крови, – я все сделала сама.

– Ты ничего не умеешь делать сама, Дженнифер. – Йен наклоняется так низко, что его лицо почти касается моего. Усилием воли я заставляю себя не шевелиться, зная, как он ненавидит, если я вздрагиваю. – Ты даже убежать не смогла нормально! Ты хоть представляешь, как легко было тебя отыскать, как только я понял, где ты делала свои фотографии? В Пенфаче все просто счастливы помочь незнакомцу отыскать старую подругу!

Мне даже в голову не пришло поинтересоваться, как же он меня нашел. Я всегда знала: он – найдет.

– Кстати, неплохую фотографию ты прислала сестрице.

Это небрежное замечание кажется мне новой оплеухой, от которой голова идет кругом:

– Что ты сделал с Евой?

Если с сестрой или ее детьми что-нибудь случилось, я никогда себе не прощу. Я так хотела дать ей знать, что она мне по-прежнему дорога, что пренебрегла вполне реальной опасностью.

Йен смеется.

– Зачем мне что-то с ней делать? Она интересует меня не больше, чем ты. Ты жалкая, ничего не стоящая шлюха, Дженнифер. Ты без меня ничто. Ничто! Ну-ка, кто ты?

Я молчу.

– Отвечай! Кто ты?

Кровь струйкой стекает мне в горло, и я едва могу сдержать кашель.

– Я ничто.

Йен снова смеется и передвигается, уже не давя всем весом мне на мышцы. Боль в руках немного ослабевает. Он проводит пальцем по моему лицу, по щеке и губам. Я знаю, что сейчас будет, но от этого не легче. Йен медленно расстегивает пуговицы на моей рубашке, отодвигая полы дюйм за дюймом, и задирает мою майку, обнажая груди. Его взгляд проходится по мне без всякой страсти, без малейшей искорки желания, после чего он расстегивает брюки. Я закрываю глаза и прячусь поглубже в себя, не в силах двигаться или говорить. У меня мелькает мысль – а что, если бы раньше я кричала, или говорила «нет», или боролась, или просто отталкивала его? Но я ничего не делала – я никогда не сопротивлялась – и могу винить во всем только себя.

Не знаю, сколько я пролежала, но в коттедже очень холодно и темно. Я натягиваю джинсы и перекатываюсь на бок, подтянув колени к груди. Между ног – тупая боль и влага, в которой я подозреваю кровь. Я не уверена, что потеряла сознание, но не помню, как Йен ушел.

Я зову Бо. После мучительной тишины песик осторожно выглядывает из кухни, поджав хвост и прижав уши.

– Бо, прости, ну, прости, малыш. – Я подзываю его к себе, но когда протягиваю руку, пес гавкает. Всего один раз – предупреждающе, повернув голову к двери. Я с трудом поднимаюсь на ноги, вздрогнув от острой боли в теле, и тут в коттедж стучат.

Я застываю посреди комнаты, нагнувшись и придерживая Бо за ошейник. Пес утробно рычит, но не лает.

– Дженна! Ты дома?

Патрик.

Я чуть не оседаю обратно на пол от облегчения. Дверь не заперта, и, распахнув ее, я подавляю всхлип при виде Патрика. Я не включила свет в гостиной в надежде, что темнота скроет мое лицо, на котором уже, наверное, проступили синяки.

– Ты в порядке? – спрашивает он. – Случилось что-нибудь?

– Я… Я, должно быть, заснула на диване.

– Бетан сказала, что ты вернулась. – Поколебавшись, он на секунду опускает глаза, но тут же снова смотрит на меня: – Дженна, я пришел извиниться. Я не имел права так с тобой разговаривать, просто все это стало настоящим шоком…

– Ничего, – говорю я, глядя мимо него на темные скалы. Может, Йен сидит там и следит за нами? Нельзя позволить ему увидеть нас вместе – не хватает подставить под удар еще и Патрика, вместе с Евой и другими дорогими мне людьми. – Это все?

– Можно войти? – Патрик двигается в направлении гостиной, но я отрицательно качаю головой. – Дженна, что происходит?

– Патрик, я не хочу тебя больше видеть.

Будто со стороны я слышу произнесенные мною слова и не позволяю себе взять их обратно.

– Я тебя не виню, – говорит он. Лицо у него помятое, будто он не выспался. – Я отвратительно повел себя и не знаю, как теперь быть. Когда я узнал, что ты… что случилось, я от шока, не иначе, умом тронулся. Я не мог находиться рядом с тобой…

Я начинаю плакать, не в силах больше сдерживаться. Патрик берет меня за руку, и я не хочу, чтобы он ее отпускал.

– Дженна, я хочу понять. Не стану притворяться, что я не шокирован и не считаю это страшным, но я хочу понять, что случилось. Я хочу быть рядом с тобой.

Я молчу, зная, что мне остается только одно. Патрика надо вывести из-под удара.

– Мне тебя не хватает, Дженна, – тихо произносит он.

– Я не хочу тебя больше видеть, – отняв руку, я продолжаю тверже: – Не хочу знаться с тобой.

Патрик отшатывается, словно от удара. Его побелевшее лицо различимо и в темноте.

– Зачем ты так говоришь?

– Я так хочу.

Ложь – сущая пытка.

– Потому что я тогда ушел?

– Ты тут ни при чем, это не имеет к тебе отношения. Оставь меня, и все.

Патрик глядит на меня, и я через силу встречаюсь с ним взглядом, молясь про себя, чтобы он не угадал борьбу, которая наверняка отражается в моих глазах. Приподняв руки в знак того, что отступается, Патрик поворачивается и бредет прочь.

Споткнувшись на тропинке, он переходит на бег.

Захлопнув дверь, я сползаю на пол, подтягиваю к себе Бо и громко плачу в его мягкую шерсть. Я не смогла спасти Джейкоба, но в моих силах защитить Патрика.

Немного успокоившись, я звоню Йестину и прошу починить замок.

– Коттедж теперь вообще нараспашку, – жалуюсь я. – Замок сломан, дверь невозможно запереть снаружи.

– Не волнуйтесь вы об этом, – заводит Йестин свое обычное. – Никто здесь ничего не украдет…

– Мне нужно, чтобы замок работал! – Решительность в моем голосе шокирует нас обоих, и в трубке на несколько секунд становится тихо.

– Ладно, сейчас приеду…

Он появляется меньше чем через час и сразу принимается за работу, отказавшись от предложенного чая. Сняв замок и смазывая механизм, Йестин что-то тихо насвистывает, затем привинчивает замок обратно и показывает, как легко теперь поворачивается ключ.

– Спасибо, – выдыхаю я, чуть не плача от облегчения. Йестин с любопытством глядит на меня, и я плотнее запахиваюсь в кардиган. Пятна синяков расползаются по моим предплечьям, по краям переходя в красные кровоподтеки под кожей, как чернильные пятна на промокашке. Тело болит так, будто я пробежала марафон; левая щека опухла, и я часто трогаю языком шатающийся зуб. Я распустила волосы и перекинула их вперед, на лицо, чтобы скрыть самое заметное.

Я вижу, как Йестин смотрит на красную надпись на двери.