Книга Твое имя, страница 74 – Анна Платунова

Мара не знала, сколько времени проспала. За окном темно — наверно, середина ночи. Снова заснуть не получалось: то жарко, то холодно, а стоило закрыть глаза, она видела перед собой клыки Лейраса. Она вздохнула, завернулась в одеяло и, тихонько отворив дверь, вышла на площадку. Села на первую ступеньку. Голоса стали яснее, и можно было разобрать слова. Мара вовсе не хотела подслушивать — собиралась с силами, чтобы спуститься. Но теперь стало неловко, ведь разговор шел о ней.

— Надеюсь, ты доволен тем, что натворил! — говорил Бьярн и, судя по всему, не первый раз, ведь разговор длился давно. — Она только начала приходить в себя!

— Сколько можно! — шипел Рейвен. — Я ведь ничего не знал! Извини! Сколько раз мне еще извиниться? Может, вернемся к разговору об Иваре?

Мара вздохнула. Да, теперь и Рейвен знает о ее несчастье. По дороге домой они обсудили с Бьярном, стоит ли его посвящать. Решили, что расскажут, не вдаваясь в подробности. Ведь без помощи Рейвена им теперь тем более не обойтись: похоже, загадочный благородный, посетивший Анхельм, и Лейрас — одно и то же лицо. Только лестат откроет тайну того, как человек сумел притвориться нечистью.

Бьярн ничего не ответил на «извини», видно, пока не мог простить. Какое-то время оба молчали, и Мара решила, что теперь может выйти. Так торопилась спуститься, что на последней ступеньке пошатнулась и едва не упала. Рейвен тенью метнулся к лестнице и успел ее поймать. Яд в крови Мары почти разрушился, но все же от прикосновения лестата вновь всколыхнулась сладкая покорность, захотелось безропотно отдаться его рукам и позволить делать что угодно.

— Пусти! — крикнула Мара, борясь с собой.

Бьярн выдернул ее из рук Рейвена, прижал к себе, неосознанно загородив от лестата. По лицу Рейвена скользнула тень.

— Ясно, — сказал он. — Я для вас всегда останусь только нечистью. Мара, ты ведь знаешь, я никогда не воспользовался бы…

Он махнул рукой, отошел и сел в кресло. Маре сделалось совестно. Она просила помощи у Рейвена, она ее получила, а теперь презирает лестата из-за его сущности. Как-то это по-свински. Она тихонько выпуталась из объятий Бьярна, подошла и села рядом.

— Нет, конечно. Я знаю. Не хотела тебя обижать — у меня от происходящего мозги набекрень. И ты, и малыш Эрл для меня люди. И вовсе не клыки делают человека нечистью…

Рейвен усмехнулся уголком рта.

— Интересно, согласится ли с тобой суд. Который мне так опрометчиво пообещал, — Рейвен красноречиво посмотрел на Бьярна, — обыкновенный стражник.

— Суд? Рейвен, но ты не предстанешь перед судом! Когда все закончится, ты и малыш Эрл сможете уехать домой! Да, Бьярн? — Мара растерянно оглянулась на Бьярна. — До чего вы тут договорились? Бьярн! Рейвен ведь останется на свободе?

Бьярн ничего не ответил. Молча сел рядом с Марой. Старенький диван, скрипнув, просел под его весом. Такой большой, такой сильный, а лицо виноватое, словно у маленького мальчика.

— Мара… Он сам так решил…

— Что? — взвилась Мара, глядя то на одного, то на другого. — Рейвен, о чем он?

— Мара, кто-то должен защитить Ивара. Будь он хладнокровным убийцей, он не заслуживал бы иной участи, но Ивар всего лишь запутавшийся мальчишка, который по своей глупости оказался в беде. Я не могу его бросить. Единственное, о чем прошу, — никто не должен узнать, что в Симарии живут другие лестаты. И уверен, вы отвезете Эрла его маме…

Мара потерла виски, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Она решительно ничего не понимала.

— Бьярн… Рейвен… — жалобно сказала она. — Ужасно голова болит! Перестаньте говорить загадками. Почему Ивар вдруг превратился в запутавшегося мальчишку? Может быть, он… Прости, Рейвен… уже давно мертв? И главное, почему Лейрас превратился в лестата?

— Давай ты, — после паузы ответил Бьярн.

А сам притянул к себе Мару, обнял, кутая в одеяло, пристроил подбородок на ее макушку. Стало тепло, уютно и снова потянуло в сон.

— Помнишь, я рассказывал, как благородный, пришедший в Анхельм, спросил меня, что будет, если я его укушу. Станет ли он таким, как мы…

— Да… Ты ответил, что он умрет. Ведь так?

— Так… Но не совсем. Дело в том, что яд лестата действует только на жертву противоположного пола. Но если бы я укусил, например, Бьярна…

— Давай без таких примеров обойдемся! — прогремел Бьярн.

— Ладно, впечатлительный ты наш!

— Тебе, может, твои клыки на язык давят? Очень разговорчивый стал!

— Рейвен! Бьярн! Это становится просто невыносимо! Бьярн, ты первый начал!

Мужчины посмотрели друг на друга и отвели глаза, как нашкодившие дети. Мара вздохнула. Мужчины в любом возрасте остаются мальчишками.

— Если бы я укусил, например… Бьярна, — зловредная нечисть последнее слово оставила за собой, но Бьярн на этот раз оказался умнее и промолчал, — яд оказал бы на него иное действие. Не подчинил, а изменил. Одной дозы хватает примерно на сутки. На один день Бьярн получил бы все возможности лестата до тех пор, пока яд полностью не выйдет из крови.

— Ого… — только и смогла сказать Мара.

— Думаю, благородный для этого и пришел в деревню. Хотел заполучить наши способности. Но разговорил Ивара и понял, что обращение оказалось бы недолговечным, — серьезно продолжил Рейвен, уже не пытаясь поддеть Бьярна. — Для того чтобы стать таким, как мы, ему требовался свой личный лестат и новая порция яда каждый день. Иначе…

— Подожди, — перебила Мара. — Я не понимаю. Зачем ему все это?.. Он вроде не из тех, кому отказывают…

Она запнулась, замолчала. Говорить о Лейрасе оказалось невыносимо тяжело. Снова затрясло, и в голову полезли воспоминания.

— Я знаю таких людей. Ему хочется чувствовать полную власть, наслаждаться беспомощностью жертвы, ее покорностью… Раз попробовав, уже не мог остановиться. Совсем на тебе помешался…

Мара закрыла уши руками.

— Нет, Рейвен. Не надо. Я поняла. Что ты там говорил про яд?

— Ему необходима новая порция яда каждый день. Одного укуса достаточно, чтобы возникла зависимость.

— Такая же, как у любителей «звездного эля»?

Мара, помогая дедуле Биргеру, пару раз видела несчастных, подсевших на «звездный эль» — смесь из макового молочка и настойки безличника. Их даже людьми сложно назвать. За очередную порцию такие готовы на что угодно — грабеж, убийство. А не раздобыв крошечного флакона с мерцающей, молочно-белой жидкостью, воют от боли и кидаются на стены. Возможно, яд лестата действует так же?

— Почти, — согласился Рейвен. — Только хуже. Я не просто так сказал, что он умрет. Каждое утро он чувствует огонь во всем теле, который жжет все сильнее. И «жжет» вовсе не фигура речи. Не получит яд — и жар начнет разъедать изнутри. Видел я однажды последствия… Врагу не пожелаешь. Медленная и мучительная смерть от того, что тело разрушает само себя. Но судя по тому, что больной на всю голову мерзавец жив и отлично себя чувствует, Ивар тоже жив и полностью в его власти. Я уверен, наш мальчик не знал, на что согласился, когда сбежал из Анхельма. Негодяй обещал ему весь мир и новую жизнь, а вместо этого, уверен, удерживает силой.