Онлайн книга «Фараон»
|
– Несчастный случай, который сделает его калекой. Печальное событие, зато ты займешь его место. Так что уж постарайся! Детина потер подбородок: – Ты меня уговорил. Жертву покажешь? * * * Тьянуни мучился изжогой и желудочными болями, что стало следствием его растущего беспокойства. Хотя очевидных поводов для этого не было: последний военный поход прошел без кровопролитий, ни о каких инцидентах шпионы не сообщали. Но именно этот полнейший штиль и сказывался на пищеварении начальника тайной службы, не давал ему спать. Мираж, поверить в который невозможно! Значит, агентов раскрыли и заговор зреет в тишине и атмосфере полной секретности. Будет ли он достаточно масштабным для свержения египетской администрации в сиро-палестинском регионе, перерастет ли во всеобщее восстание? Случись такое несчастье, Тьянуни сочтет себя главным виновником, не оправдавшим доверия своего царя. И хотя опыт и интуиция предрекали худшее, он опасался, что не сумеет его предотвратить. Что же предпринять? Разве что приказать шпионам удвоить бдительность? * * * – Вы довольны моей службой? – спросил слуга у Лузи. – Очень доволен. Постарайся хорошо отдохнуть! – Признаюсь, отдых не помешает. В доме чисто, ужин готов, и провизию я вам закупил. Выходные я проведу у сестры за городом. Слуга направился в порт. Он рассчитывал, как обычно, сесть на общедоступный паром и переправиться на западный берег, а там недалеко и до родительской фермы… Но не успел он выйти из переулка, как кто-то сзади ударил его дубинкой по ногам, да так, что сломились кости. Стеная от боли, бедняга стал звать на помощь. Встать он не мог и все время ждал, что его вот-вот добьют. Но когда к нему сбежались прохожие, здоровенный детина с задранным подбородком был уже далеко. 101
Худой, с тюрбаном на голове, вождь собрал в своем шатре главных членов своего бедуинского клана. – Посредник между нами и сирийцами приехал сказать, когда по неохраняемому пути пройдет караван. Если сведения точные, мы возьмем хорошую добычу. – А если это ловушка? – спросил один здоровяк. – Сначала осмотримся хорошенько и только потом нападем. Из-за египетских патрулей, которые нам жизни не дают, запасов еды у нас почти не осталось. Надо срочно их пополнить. – И что хотят сирийцы взамен? – Чтобы мы грабили караваны как можно чаще. После первого успеха они укажут новую добычу, а потом еще и еще. Завязался спор. После долгих пререканий племя грабителей решило рискнуть, но при одном условии: всех, кто идет с караваном, истребить, чтобы не осталось свидетелей. * * * Несравненный лучник, непобедимый борец, искусный метатель дротиков, неутомимый пловец, мастерски управляющийся и с веслами тоже, Мин [104] твердой рукой управлял оазисами. Подданные ему попались строптивые, однако он их приструнил, поощряя работящих и понукая лентяев. Жизнь в Фивах показалась ему уж слишком изнеженной. В роли наставника Мин себя не представлял, особенно если речь шла о царском сыне, да и принципы воспитания у него были самые простые. Отец трех сыновей и двух дочерей, он считал, что у всех детей один главный недостаток: неблагодарность. И если им потворствовать, потом не избежать беды. Не понимая мотивов государя, Мин скрепя сердце подчинился, правда, с мыслью, что все равно не преуспеет и скоро вернется к своим оазисам. По истечении первого месяца, проведенного с маленьким Аменхотепом, царь вызвал сурового воина на аудиенцию. – Ваше величество, я таких детей еще не видел, правда! Никогда не устает, не скандалит, любит любую физическую активность. Я учу его плавать, рыбачить, охотиться, управляться с луком и маленьким мечом – а ему всё мало! Приходится устраивать отдых днем и долгие перерывы, потому что иначе он будет носиться, пока не вымотается, столько у него энергии. Хорошо еще, что по утрам он занимается чтением и письмом. Развит не по годам, и умственно, и телом. И растет на глазах! – Вижу, новая должность тебя устраивает. – Сам удивляюсь! – Продолжай воспитывать царевича, и без поблажек! Скоро он познает первые неудачи, поймет, что сил ему для чего-то пока может и не хватать. Это будет ему уроком. А чванство и тщеславие пресекай немедля! * * * Госпожа Небету противостоит возрасту. С некоторых пор она стала глуховата, но все равно слышит все придворные сплетни и одергивает наглецов, забывающих свое место. Зная мои требования к гигиене и чистоте, она следит, чтобы нигде не было ни пылинки, чтобы уборщики хорошо мели и мыли полы, а также окуривали все помещения дворца, пропитывая их лучшими ароматами. Не успеваю я выйти из кабинета после долгой беседы с первым министром, как она приглашает меня прогуляться в саду, по-прежнему прекрасному. Мы шагаем неспешно, под сенью пальм, персей и тамарисков, между клумбами ирисов и хризантем. – Знаешь ли, что твоя дочь – прирожденная музыкантша? Девочка играет на всех инструментах и поет так же хорошо, как мать. Прилежная, послушная, красивая – просто кладезь достоинств. Вот о сыне твоем этого не скажешь. Маленький шалопай! – Думаю, ты не одобряешь того, что я выбрал Мина в качестве наставника? – Еще как одобряю! Чтобы справиться с этим зверенышем, такой и нужен. Как следует его вышколив, он, быть может, сделает Аменхотепа… сносным. Я ждал масштабной атаки, поэтому вздыхаю с облегчением. – Меритре – выдающаяся царская супруга, – продолжает Небету. – Надеюсь, это от тебя не укрылось? – Признаю, свои нелегкие обязанности она исполняет идеально. – Эта исключительная женщина любит тебя и восхищается тобой. Стоило бы уделять ей побольше внимания. * * * Детина со сломанным носом и задранным подбородком постучал в двери жилища Лузи. – Дело сделано! Вряд ли твой слуга когда-нибудь встанет на ноги. – Тебя видели? – Никто. Так ты меня нанимаешь, как обещано? – Входи! Лузи провел своего нового слугу по дому. – А ты хорошо устроился! И у меня комната шикарная. Никогда так не жил! – Эту роскошь еще надо заслужить. Работай хорошо, или соседи начнут удивляться, зачем я тебя нанял. – Ну, еду я варю самую простую… – Спросишь совета у слуги, который живет по соседству, в доме моего коллеги, как выйдешь – сразу направо. В нашем квартале к нему многие обращаются, и он помогает охотно. Только лишнего не болтай и не говори, что сириец. |