Онлайн книга «Из жизни карамели »
|
– Ну, ты совсем парня запутал, Николаша! – мягко попеняла мужу Вера Рашидовна. – Давайте-ка вопрос о кухне перенесем на завтра. И другие организационные вопросы тоже. Встретимся утром на точке и там все решим. Человек ведь с дороги, не забывай. Ему отдохнуть надо, с местностью ознакомиться. Сейчас устроится, а ты проследишь за этим, а потом покажешь ему город… Как договаривались. Перспектива остаться один на один с расистом-недомерком ужаснула Рыбу, и он поспешил дистанцироваться: – Вообще-то, я привык знакомиться с новыми местами сам. Для чистоты, так сказать, эксперимента. Не стоит утруждать себя… – А Николаше не трудно. Правда, Николаша? – Не трудно, – подтвердил недомерок. – Заодно выясним твои взгляды на жизнь. – Чего их выяснять? – удивился Рыба-Молот. – Я же поваром к вам приехал работать. И мои взгляды, какими бы они ни были, на качестве кухни не отразятся. Уверяю вас. – Все правильно, – после небольшой паузы заметила Вера Рашидовна. – Но и Николашу понять можно! Он у нас депутат Городской думы, потому и смотрит на все под политическим углом зрения. Он – человек идейный. Правда, Николаша? – Идейный, – эхом откликнулся Николаша. – Вот ты – каких убеждений придерживаешься? – Каких еще убеждений? – странный разговор тяготил Рыбу-Молота все больше и больше. – Левых. Правых. Или ты – центрист? – Я магниты на холодильник собираю. – Магниты, положим, все собирают. Ты не увиливай. Несмотря на то что Рыба прожил на свете уже тридцать пять лет и успел насмотреться на метаморфозы Великой Империи (а может – именно благодаря этому), никаких ярко выраженных политических предпочтений у него не было. И активной жизненной позиции тоже. В разное время он считал себя либералом, почвенником, сторонником крепкой руки, сторонником максимального сближения с Западом, сторонником максимального от него отторжения с последующей автаркией; анархистом, экологическим радикалом, славянофилом, славянофобом; противником и власти, и оппозиции, живущим под лозунгом «Чума на оба ваши дома!». Что же касается принципов (не путать с убеждениями!) – их у Рыбы-Молота было немного: 1. Женщин, детей и стариков нельзя обижать. 2. На женщин, детей и стариков нельзя обижаться. 3. Каждый человек достоин уважения. 4. Каждого человека нужно как минимум выслушать. 5. Увидел нищего – подай копеечку. 6. Увидел слепого – переведи через дорогу. 7. Увидел инвалида-колясочника – спроси, не нужна ли помощь. 8. Увидел проститутку – иди себе мимо. 9. Увидел сволочь – разберись, не сходя с места. 10. Не жри на ночь и чисти зубы после еды. В основном Рыба-Молот видел нищих и проституток – и поступал с ними согласно своему катехизису. Инвалиды-колясочники попадались редко, сволочи – еще реже: ведь сволочи предпочитают темную сторону бытия, а Рыба-Молот старался держаться поближе к светлой. Но как-то и он – находясь на границе света и тьмы – спас хорошенькую девушку от приставания сволочей. Девушка с жаром поблагодарила его, но номер телефона не дала, очевидно, Рыба оказался не в ее вкусе. А может, у нее уже был парень… Еще один раз Рыба снял с парапета Кантемировского моста потенциального самоубийцу и потратил на него полдня, приводя в чувство, – что в какой-то мере соответствовало пункту № 4 – «каждого человека нужно как минимум выслушать». Вот Рыба и слушал – и не только того бедолагу. Но и алкашей у соседнего магазина «24 часа», дворников, таксистов, уборщиц, официантов и младший персонал во всех ресторанах, в которых работал (в основном это были женщины, отягощенные не очень-то благополучными семьями). А также непосредственных начальников, если тем вдруг приспичивало затеять откровенную беседу. Что уж говорить о собственных женах и контуженном на всю голову Агапите с его отроками!.. И все эти люди были хоть и со своими тараканами, но никто не прижимал Рыбу-Молота к стене вопросом: «Ваши политические взгляды?» Пожалуй, его еще можно было вытерпеть от Изящной Птицы и даже попытаться ответить на него, тщательно следя за тем, чтобы нимб революционного романтика – на манер Че Гевары – потуже сжимал голову. Но карлики (возможно, даже политические) не имеют на этот вопрос никакого права. Впрочем, Николаша вовсе не был политическим карликом. – Я представляю партию власти, – с апломбом заявил он. – Ну и на здоровье, – меланхолично ответил Рыба. – Опять ты за свое! – по-голубиному нежно цыкнула на мужа Вера Рашидовна. – Может, не стоит грузить парня? Дай ему осмотреться и в себя прийти. Странная все-таки это была пара – госпожа Родригес-Гонсалес Малатеста и ее вырвавшийся из тундры муж с простым русским именем Николай Николаев. И что-то эти высокие отношения смутно напоминали Рыбе-Молоту. – Жилье для вас мы сняли, Александр Евгеньевич… – Сняли, сняли, – поддакнул жене Николаша. – Но на благотворительность не рассчитывай. – В каком смысле? – Рыба, углубившийся в мысли об эксцентричном симбиозе салехардских фриков, не сразу понял, о чем идет речь. – Да погоди ты, Николаша! В том смысле, дорогой мой, что мы оплачиваем только первый месяц проживания. Впоследствии стоимость аренды будет вычитаться из вашего жалованья. Вы не против? – А у меня есть выбор? – Несколько фамильярное выражение «дорогой мой» поразило Рыбу в самое сердце. – Все это оговорено в контракте, который, я надеюсь, завтра будет подписан. – Нужно еще посмотреть, что он за специалист! – Он хороший специалист, Николаша, хороший. Ты же читал его резюме. – Р-рръезюме-еее… Понапридумывают тоже! На бумажке можно что угодно написать. Выставить себя этой… английской королевой. Или этим… Филиппом Киркоровым. – Я не понимаю. – Разговор с парочкой нравился Рыбе все меньше. – Вам шеф-повар нужен или английская королева с Киркоровым? – Шеф-повар, конечно! – с жаром уверила его Вера Рашидовна. – Вы на Николашу не обижайтесь, но и он где-то прав. Резюме – одно… – А то, как обстоят дела на практике, – совсем другое, – закончил вместо нее Рыба. – Вот именно! – Что ж, я готов. Завтра вечером можем провести дегустацию. Стандартный вариант – несколько блюд плюс десерт. И еще кое-что в качестве бонуса. – «Кое-что» – это что? – поинтересовался Николаша. – Увидите, – пообещал Рыба-Молот. Под местоимением «кое-что» имелись в виду конфеты ручной работы. Обычно Рыба лепил их только для женщин – своих и пришлых, никогда не включая в ресторанные меню (работа – одно, а личная жизнь – совсем другое, капля сладости ей не повредит). Но тут не удержался и ляпнул. И дело было совсем не в Вере Рашидовне, хотя она и представляла собой достаточно яркий и даже броский типаж «либен клейне Габи, где твой хиртенкнабе?» [3], часто эксплуатируемый немецким атлетическим порно. Дело было в… |