Онлайн книга «Из жизни карамели »
|
– Значит, не через два дня? – все еще не верил своему счастью отец Пафнутий. – Через два часа, что непонятного? Пересмотрела график в сторону более раннего прибытия… – Благороднейшая женщина! – воскликнул доктор. – Не правда ли, отче? – Истинно так! – Отец Пафнутий размашисто перекрестился. – Услышал-таки Господь нашу молитву! – Ага. Услышал, – подтвердила Нинель Константиновна. – За двести пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. – Что же это вы такое говорите, матушка? – Не я. А суперняня. Пересмотрела график в сторону более раннего прибытия за премиальные в размере двухсот пятидесяти тысяч фунтов стерлингов. Озвученная сумма произвела на жертв панибратцевской хрустальной ночи неизгладимое впечатление. Доктор охнул, отец Пафнутий снова начал креститься – на этот раз мелко и часто. Собаки разразились воем и поскуливанием. И лишь Мари-Анж, по обыкновению, дернула правым веком и произнесла сакраментальное: – Assassiner!.. – Но это еще не все, – выдержав паузу, произнесла загробным голосом Нинель Константиновна. – Будут доплаты? – поинтересовался Рыба. – Насчет доплат мне ничего не известно… Но велено передать, что поскольку источником этого форс-мажора явились именно мы с вами… то эти двести пятьдесят тысяч повесят на нас. – Как это – повесят? – Доктор охнул еще раз. – Проще самим повеситься. – Отец Пафнутий запустил пальцы в остатки бороды и стал яростно дергать ее. – Или ее повесить! Суперняню чертову, – прорезался егерь Михей, до сих пор молча лежавший в углу, на бархатной козетке. – А деньги поделить по-братски. И скрыться в Ватикане. Или на горе Синай. – Достанет, – тотчас же остудила пыл Михея Нинель Константиновна. – И в Ватикане, и на горе Синай, и в дальнем космосе. Достанет и испепелит! Это же Панибратец. Дракон. Рыба хотел было сказать, что в дальнем космосе у него есть почти что дружбаны – отважные отроки со звездолета «Заря». И что на крайняк можно попросить у отроков убежища. Но, посмотрев на кислые лица товарищей по несчастью, упоминать о звездолете передумал и, по обыкновению, принялся считать: как долго придется выплачивать Панибратцу форс-мажорное бабло. И какова будет сумма выплат. – Собаки тоже в доле? – спросил он у Нинели Константиновны. – Думаю, что да. – Уже легче… Поделив деньги на общее количество должников, Рыба умножил полученную сумму на число месяцев в году, не забыв извлечь квадратный корень из сентября и кубический – из марта. Выходило, что заплатить придется никак не меньше, чем весит священный мусульманский камень Кааба (причем не в тоннах, а в килограммах). Спрессованные в неподъемную ношу килограммы не понравились Рыбе, и он позволил себе выразить недовольство: – Эдак всю жизнь платить придется! – Вообще-то, не одну. А три как минимум. Исходя из наших зарплат, – бодро заявила Нинель Константиновна. – Но ничего. Подожмемся немного и выплатим! – Скорей бы уж Третья мировая! – мечтательно произнес семейный доктор Дягилев, а егерь Михей в голос застонал на своей козетке. После столь сокрушительного финансового опускалова встречать супер-пупер-мега-квадро-квази-нано-техно-порно-десять-в-двадцать-четвертой-степени няню не хотелось никому. Так что пришлось тянуть жребий на спичках, и крайними оказались Рыба-Молот и семейный доктор Дягилев. Первую половину дороги в аэропорт Рыба мучительно соображал, как бы извернуться и незаметно подменить священный камень Кааба на Царь-пушку (которая, по мнению повара, весила несколько меньше). Но, так и не придя ни к какому решению, он переключился на мысли о суперняне. – Как вы думаете, доктор, она молодая? – через каждые три минуты спрашивал Рыба у доктора. – Не знаю. А какая разница? – Никакой, конечно. Но хотелось бы, чтоб молодая… – Кому хотелось? – Ну… Мне. А вам? – Мне совершенно все равно. – Ясно… А как вы думаете, доктор, она красивая? – Не знаю. А какая разница? – Никакой, конечно. Но хотелось бы, чтоб красивая… С эстетической точки зрения это всегда лучше. И для детей полезнее. Воспитывает чувство прекрасного и формирует вкус… В хорошем смысле этого слова… Вот если бы она оказалась похожей на Милу Йовович – было бы здорово! – Тогда уж лучше на Элтона Джона, – неожиданно врубился в тему ветеран фармацевтики. – …Или на Николь Кидман! – Тогда уж лучше на Фредди Меркьюри… – …Или на Мишель Пфайфер! – Тогда уж лучше на Бой Джорджа… …Рыба-Молот на пару с семейным доктором Дягилевым попали пальцем в небо: суперняня не была похожа ни на Николь Кидман, ни на Фредди Меркьюри. Она оказалась вылитой Шэрон Стоун – причем не Шэрон из фильма «Основной инстинкт», а Шэрон из фильма «Быстрый и мертвый». Когда она вышла из «Ила‐86» и на несколько секунд застыла на трапе, широко расставив ноги в пыльных ковбойских сапогах, сердце у Рыбы-Молота екнуло. Очевидно, те же чувства внезапно испытал и Дягилев: он схватился за грудь и непременно бы упал, если бы Рыба не поддержал его. – Нихерасе! – Внутренности Рыбы слиплись в ком на манер подтаявших соевых конфет. – Вот это мандалэйла! – Да уж, – булькнул доктор. – Всем мандалэйлам мандалэйла!.. Шэрон Стоун между тем громыхнула стоящим колом плащом до пят, сдвинула на затылок ковбойскую шляпу и улыбнулась, на секунду явив монолитный, без единого зазора массив ослепительно-белых зубов. Ее улыбка была столь лучезарна, что весь остальной мир погрузился во тьму. И вышел из нее, как только улыбка погасла. После образцово-показательной улыбки наступил черед образцово-показательного зевка. Шэрон зевнула так сладко, что у близстоящих самолетов затряслись крылья, а одна из пальм неподалеку переломилась пополам. – Продешевила, – пробормотал зачарованный Рыба-Молот. – Нужно было брать не двести пятьдесят тысяч, а двести пятьдесят миллионов… – Да уж, – поддержал зачарованного Рыбу зачарованный доктор. – Однозначно! – И что характерно – дали бы. И еще сверху пару миллионов накинули за сапоги. – Нет. Как минимум пять. За сапоги и шляпу. Еще через минуту началось синхронное движение русских и англичанки навстречу друг другу. Шэрон легко сбежала с трапа, оставляя за собой проломленные ступени, а Рыба-Молот с доктором (держась друг за друга и с трудом лавируя в воздушных потоках, производимых Шэрон) едва доковыляли до середины самолетной стоянки. Здесь, в эпицентре импровизированного торнадо, обе стороны и встретились. – Вы – это вы, – светски начал Рыба. – Суперняня, так? – Йес! – снова улыбнулась Шэрон. |