Онлайн книга «Рай и ад. Великая сага. Книга 3»
|
– Нет! – Купер с грохотом стукнул ложкой по тарелке с бараньим рагу. – Я не позволю какому-то мародеру-янки приходить к моей дочери! Мари-Луиза заплакала. Юдифь потянулась к дочери и сжала ее руку. – Это вполне уместная просьба, – сказала она мужу. – Если бы он был южанином. Одним из нас. – Тетя Бретт вышла замуж за офицера-янки… – начала было Мари-Луиза. – И цивилизация от этого не рухнула, насколько мы знаем, – заметила Юдифь, но ее ирония осталась незамеченной. – Я не хочу, чтобы какой-то прохвост из штаба Канби крутился вокруг моей семьи. – То, что ты говоришь, так жестоко и гадко, – всхлипнула Мари-Луиза. – Прошу тебя, Купер, подумай еще раз… – сказала Юдифь. Он резко отодвинул стул и встал: – Позволить, чтобы за моей дочерью ухаживал какой-то солдафон, у которого вдобавок отец – помешанный на Библии республиканец? Да я скорее впущу в дом этого Ламотта с его танцами! Все, решение принято. Я иду в сад, поработаю, пока еще светло. Он быстро вышел из столовой. Юдифь уже приготовилась к новому потоку слез, но ее неожиданно удивили глаза дочери. В них был молчаливый гнев, совершенно нетипичный для столь юной девушки. Мари-Луиза вытерла щеки. И еще долго смотрела на дверь, за которой исчез ее отец. Позже, когда стемнело, Юдифь прошла на террасу, выходящую в сад. На шатком столе стояла зажженная масляная лампа, вокруг которой кружили мошки. Купер спал, сидя за столом; жилет на нем был расстегнут, галстук развязан. Перешагнув валявшиеся на полу листы бумаги, испещренные цифрами, Юдифь наклонилась к мужу, чтобы разбудить его поцелуем в лоб. Купер резко выпрямился, не сразу поняв, где находится. – Уже почти десять, Купер. Мари-Луиза сразу после ужина убежала к себе, и с тех пор я не слышала из ее комнаты ни звука. Думаю, тебе следует с ней помириться, если это, конечно, возможно. – Я не сделал ничего плохого. Почему я должен… – Взгляд жены заставил его замолчать. – Ладно, – сказал он, вставая и потирая глаза. Она прислушалась к его медленным шагам по лестнице. Потом раздался негромкий стук в дверь. – Мари-Луиза?.. Юдифь смотрела в темный сад, когда он с топотом сбежал вниз и ворвался на террасу. – Ее нет! – Что ты говоришь? – Должно быть, она вышла по боковой лестнице. В комнате пусто, половина ее одежды исчезла. Она сбежала! Юдифь впервые в жизни дала волю гневу: – Это ты виноват! Ты ее вынудил! – Невозможно! Она же еще совсем ребенок! – Позволь напомнить, что в ее возрасте уже выходят замуж. Многие девушки в Южной Каролине становятся матерями в четырнадцать лет! Ты просто недооценил ее интереса к тому юноше! Это из-за него… и из-за тебя она сбежала! Сквозь сон Мадлен различила какой-то приглушенный стук. Пытаясь понять, что это такое, она медленно подняла голову. Потом услышала, как в соседней комнате зашевелилась Пруденс. Шум стал громче. – Пожалуйста… кто-нибудь! Голос был женский. Он показался ей знакомым, но, еще не совсем проснувшись, она не могла сказать точно. Может, кто-то из жен вольноотпущенных? В комнату вошла Пруденс с зажженной лампой в руке. Ее полное, некрасивое лицо было встревожено, глаза смотрели испуганно. – Думаете, что-то случилось в школе? – сказала она. – Не знаю. Ночь на дворе… – Мадлен босиком пошла к входной двери. На самом деле уже наступило утро, что она и обнаружила, выйдя на крыльцо. Между кронами деревьев она увидела пятна оранжевого неба. И маленький силуэт на ступенях. – Тетя Мадлен… Если бы перед ней сейчас появился сам Эндрю Джексон, она не удивилась бы сильнее. – Мари-Луиза! Что ты здесь делаешь? – Пожалуйста, впустите меня, и я объясню. Я шла всю ночь… – Ты шла пешком от Чарльстона? – воскликнула Пруденс. – Двадцать миль, одна, по темной дороге, и о чем ты только думала? Оглушенная стуком собственного сердца, Мадлен решила, что случилось нечто ужасное. Кто-то умер? На их дом напали грабители? Потом она заметила раздутый саквояж. Люди не укладывают саквояж, собираясь сообщить о трагедии. – Все дело в одном юноше. Папа не разрешил ему ухаживать за мной, а я его люблю, тетя Мадлен! Я его люблю, а папа ненавидит! Вот оно что… Да, влюбленные юные девушки часто совершают опасные и безрассудные поступки, когда их разум поглощен только собственными проблемами. Она помнила, как это было у них с Орри, когда любовь заставляла их забыть обо всем на свете. – Вы позволите мне остаться, тетя Мадлен? Я не хочу возвращаться на Традд-стрит! Конечно, это грозило серьезной ссорой с Купером, но Мадлен не могла прогнать девушку. – Входи, – сказала она, отступая назад, чтобы впустить в дом задыхавшуюся беглянку. БЕЛЫЕ МУЖЧИНЫ, ВООРУЖАЙТЕСЬ! Сегодня в Колумбии открылось «законодательное собрание» дворняжек. Самая безумная, самая беспринципная и позорная революция в нашей истории вырвала власть из рук народа, основавшего эту страну, и передала ее бывшим рабам, невежественной и порочной расе. Это незаконное и презренное сборище намерено растоптать благороднейшие и прекраснейшие штаты нашего великого братства, бросив их под грязные нечестивые копыта африканских дикарей и бандитов в мундирах. Миллионы тех, кто рожден свободными, мужчин и женщин с возвышенными душами отданы во власть косноязычных, ленивых, поклоняющихся дьяволу варваров из джунглей Бенина и бродячих разбойников с Кейп-Кода и из самого ада. Час настал; на кону сама жизнь, и оружие – наш единственный путь. Специальный выпуск газеты округа Эшли «Белая молния», 6 июля 1868 года ТЕТРАДЬ МАДЛЕН Июнь 1868-го. Купер появился меньше чем через сутки после того, как мы приютили его дочь. Ужасная сцена… – Где она? Я требую, чтобы ты ее позвала! Он стоял перед Мадлен на лужайке перед домом. Где-то у реки пыхтела паровая машина лесопилки, и лезвие с пронзительным воем вгрызалось в ствол дуба. – Она на плантации, и ей ничто не грозит. Она хочет какое-то время пожить у нас. И разумеется, не желает больше никаких споров с тобой. – Черт! Сначала ты затеваешь дела с саквояжниками [42], которые к тому же еще и черные республиканцы, а теперь настраиваешь против меня мою дочь! |