Книга Рай и ад. Великая сага. Книга 3, страница 220 – Джон Джейкс

– Уложу вещи. Подожду до пятницы. Уеду, когда явится Эштон. Что нам еще остается?

Уилла сжала руку Чарльза. Ответить на такой вопрос никто не мог.

В среду, уже в сумерки, Уилла вбежала в дом с лужайки, где учила Гуса играть в карты:

– Там, на аллее, карета! Какая-то женщина, я никогда не видела ее.

– Проклятье!.. – Мадлен бросила старое блюдце от английской компании «Споуд» в бочку, и фарфоровый краешек откололся. – Вот уж кто мне сейчас совсем не нужен, так это разные кумушки, которые будут пялиться на нас и говорить, как они нас жалеют.

Она услышала, как коляска, скрипнув, остановилась, а еще через несколько мгновений в дверях появилась женщина в сером дорожном костюме, такой же шляпке и перчатках. Измученное лицо Мадлен побледнело.

– Бог мой… Вирджилия!

– Здравствуйте, Мадлен.

Женщины пристально смотрели друг на друга. Вирджилия не знала, как ее примут. Тяжело ступая больной ногой, из спальни вышел Чарльз и, увидев гостью, чуть не выронил из рук литографию с изображением вест-пойнтовского плаца, которую он снял со стены. Конечно, он помнил ее – в основном по ее визиту в Монт-Роял, когда она приезжала вместе со всеми Хазардами.

В то время она была ярой противницей рабства, кичилась своим нравственным превосходством и открыто высказывала ненависть ко всему южному. Чарльз помнил, как Вирджилия довела до бешенства хозяина дома Тиллета Мэйна в тот день, когда приехавший в Монт-Роял Джеймс Хантун обвинил ее в том, что она помогла бежать его рабу Грейди. Позже она жила с этим беглецом где-то на Севере.

Он не забыл, как горделиво и в каких оскорбительных выражениях она тогда признала свою вину. Ему было трудно увязать прежнюю Вирджилию с той, что стояла сейчас перед ними. Он помнил ее ядовитый язычок, теперь же она говорила тихо и учтиво. Он помнил стройную девушку, но видел взрослую полноватую женщину. Он помнил ее небрежный гардероб, ныне она была одета по последней моде, строго и элегантно, и выглядела безупречно, несмотря на долгое путешествие. Он помнил ее с одним подбородком, а не с двумя, и это было, пожалуй, самым ярким свидетельством быстротечности времени. Правда, с ней оно обошлось благосклонно.

– Как поживаете, Чарльз? – сказала она. – Когда мы виделись в прошлый раз, вы были очень молоды.

Мадлен, по-прежнему растерянная, все-таки вспомнила о хороших манерах:

– Не хотите присесть, Вирджилия?

– Да, спасибо. Я действительно устала. Совсем не спала в поезде от самого Вашингтона. – Она сняла перчатки; на безымянном пальце ее левой руки сверкнуло кольцо из белого золота с бриллиантом.

Мадлен убрала со стула стопку книг и жестом предложила гостье сесть. Чарльз зажег лампу, попутно представив Вирджилии Уиллу. Мадлен сильно нервничала и готова была вот-вот расплакаться. Чарльз предположил, что приезд Вирджилии стал для нее чем-то вроде последней капли в череде неожиданных событий. Обстановка в доме и так уже была напряжена до предела, и за эти дни между ними уже несколько раз вспыхивали бессмысленные ссоры.

– Мне бы хотелось остаться у вас на день-другой, если позволите, – сказала Вирджилия. – Я приехала, потому что юрист Джорджа телеграфировал мне насчет Эштон. Мы должны найти какой-то способ исправить ситуацию.

Мадлен стиснула фартук покрасневшими пальцами:

– Здесь очень мало места, Вирджилия. Боюсь, лучшее, что мы можем предложить, – это тюфяк в домике одного из бывших рабов.

– Прекрасно подойдет, – кивнула Вирджилия.

От нее исходила искренняя приветливость и изысканность жительницы большого города. Чарльз не мог прийти в себя от таких перемен.

– Пожалуйста, не сочтите за грубость… – Мадлен откашлялась, – но я просто не понимаю…

Вирджилия спасла ее, нарушив неловкое молчание:

– Почему я здесь после того, что случилось много лет назад? Все очень просто. Когда-то мне не было дела ни до моей семьи, ни до чувств брата. Теперь меня это волнует очень и очень сильно. Я знаю, с какой нежностью Джордж всегда относился к вам с Орри и к этому месту, где он так любил бывать. Мои убеждения не позволили мне насладиться вашим имением. Я не прошу за них прощения и считаю их правильными, но все это осталось в прошлом. Уверена, Джордж наверняка помог бы вам материально, если бы это разрешило дело в вашу пользу. Но поскольку это невозможно, а он до сих пор где-то в Атлантике, я хотела бы помочь сама, правда как-нибудь иначе, если сумею. С годами многие мои взгляды изменились, но мнение об Эштон осталось прежним. Она всегда казалась мне пустым и завистливым созданием. И главное, она всегда очень жестоко обращалась с чернокожими мужчинами и женщинами, принадлежавшими ее отцу.

– Она не сильно изменилась, – сказал Чарльз, потом чиркнул спичкой о подошву сапога и раскурил сигару. – Но боюсь, то, что мы о ней думаем, ни черта не значит. Теперь она здесь хозяйка. И уже в пятницу нам придется убраться отсюда, или она привлечет нас к суду.

В Вирджилии заговорила ее прежняя воинственность.

– Нельзя поддаваться таким пораженческим настроениям.

– Что ж, если у вас есть основание для другого настроения, расскажите нам! – огрызнулся Чарльз.

– Чарльз! – прошептала Мадлен, но Вирджилия мягким жестом дала ей понять, что ничуть не обиделась.

– Там осталось немного кларета, – сказала Уилла. – Возможно, наша гостья захочет выпить глоточек, пока я готовлю ужин?

Казалось, никто из них не знал, что можно еще сказать. Неловкое молчание тянулось и тянулось, пока Чарльз не вышел за дверь. Вскоре они услышали, как он зовет сына.

В четверг Вирджилия предложила Чарльзу прогуляться с ней вдоль реки. Туманный пасмурный день прекрасно отражал их настроение. Чарльзу не хотелось идти, но Уилла заявила, что он должен. Зачем – он не знал.

Лесопилка прекратила работу во вторник. Рабочие ждали решения новой владелицы. На причале у безмятежной глади Эшли Вирджилия прошла к воде между штабелями грубо отесанных бревен.

– Чарльз, я знаю, что Мэйны много лет меня не любят, и вполне заслуженно. Но надеюсь, вы поверите в то, что я изменилась.

Сложив руки на груди, он молча смотрел на реку. Ему очень хотелось ответить, что такая возможность есть, но это всего лишь возможность.

– Ладно, не важно, – сказала она. – Думаете, мы с вами могли бы составить нечто вроде союза?

Он пристально посмотрел на нее:

– Думаю, пара из нас весьма сомнительная.

– Допустим.

– Что за союз?

– Для победы над этой злой женщиной.

– Ее нельзя победить.

– Я отказываюсь в это верить, Чарльз.

Он внезапно расхохотался и сразу как-то расслабился:

– Да, я слышал много историй о вас в прошлом, мисс Хазард.