Онлайн книга «Повести о карме»
|
– Нижайше прошу простить скудоумного… – Что ещё? – Как мне выбрать слугу? Они же все одинаковые! – Вы и впрямь скудоумны! Что делает дознаватель? Отвечайте! – Проводит дознание! Доискивается до истины! – Проводите. Доискивайтесь. – Я могу задавать им вопросы? – Да. Они обязаны вам отвечать. – Любые вопросы? – Любые. Кроме одного: как они потеряли лицо. Об этом я запрещаю спрашивать. Это не должно влиять на ваш выбор. Приступайте! Брови Сэки Осаму сошлись на переносице. Между ними проступила угловатая складка, похожая на молнию. Вот-вот полыхнёт! Уж не вселился ли в него мой бог-покровитель?! Вселился – и гневается на Торюмона Рэйдена! Безмозглого перед безликими! – Да, Сэки-сан! Приступаю! Сказать легче, чем сделать. На негнущихся ногах я побрёл к строю безликих, прижимая к груди сияющую на солнце маску карпа. Так, наверное, раньше шли на казнь. Так сейчас идут в ссылку на Кюшишиму – Остров Девяти Смертей, откуда нет возврата. В трёх шагах от шеренги безликих я заставил себя поднять взгляд. Уставился на ближайшего каонай в упор. Ничего особенного. Ну ведь правда, ничего особенного! Ростом на полголовы выше меня. В плечах шире. Мешковатый балахон скрадывал очертания фигуры. Под капюшоном – никакая не мгла. Обычная серая тряпка с прорезями для глаз. Я сглотнул. Собрался с силами. – Как тебя звали при жизни? – Йошиюки, господин. Голос глухой, мёртвый. Назвал только имя. Значит, простолюдин. Самурай… Самурай при жизни имел бы фамилию. – Кем ты был? – Гончаром, господин. О чём его ещё спросить? Слуга господина Сэки вёл протокол дознания у нас во дворе. «Протокол имеет право вести личный слуга дознавателя, либо специально назначенный помощник…» – Грамоту знаешь? – Нет, господин. И какая от тебя польза, гончар? Я шагнул к следующему: – Как тебя звали при жизни? – Румико, господин. Имя – женское. Голос выше, чем у гончара. Женщина-каонай?! Почему бы и нет? Вон как балахон на груди натянулся. Хорошую убийцу себе подобрала Румико, статную. Я потупился. Только безликой служанки мне не хватало! Грязными сплетнями с ног до головы измажут! Надо было идти дальше, но ноги и язык вступили в преступный сговор против младшего дознавателя Рэйдена, отказав в повиновении. Вопрос сам сорвался с моих губ: – Кем ты была? – Проституткой, господин. – Как ты ею стала? – Воровала, господин. Меня поймали. В наказание продали в «весёлый квартал» на шесть лет. – Ясно. Воровка, проститутка… Спрашивать, знает ли она грамоту, я не стал. Третий был ростом с меня. В плечах шире, но самую малость. Мужчина, никаких сомнений. – Как тебя звали при жизни? – Дон Мигель де ла Роса. Мигеру Дэрароцу? Мигеру-доно?! Так равный мог бы назвать равного [36]. Наглец, ты на что намекаешь? Чего требуешь? Какая ты мне ровня?! – Обращаясь ко мне, добавляй «господин». Мой голос зазвенел. Взгляд уперся в серую тряпку, в узкие прорези для глаз. Впервые я смотрел на каонай в упор. – Повторяю свой вопрос: как тебя звали при жизни? – Дон Мигель де ла Роса. Господин. Требуемое слово «господин» каонай произнёс после короткой паузы. Кого он назвал господином: меня или себя? Впрочем, формально придраться было не к чему. Изощрённая дерзость! Будь слова плетями или палками, эту схватку каонай у меня бы выиграл. У него странный акцент… – Откуда ты? – Из Кантабрии. Господин. Ещё одна такая издевательская пауза, и я изобью его плетью! – Кантабрия? Это где? – В Испании, господин. Это за морем. Паузы исчезли. Каонай перестал испытывать моё терпение. О небеса! Как же ты, южный варвар [37], попал в Акаяму? Как потерял лицо? Мне запрещено спрашивать тебя об этом. Хорошо, двинемся в обход. – Кем ты был при жизни? – Capitán de barco, господин. – Каппа-тян [38]? Поясни! Ха! Неужели мне попался маленький водяной? Тебя кто-то убил, наглый Мигеру? Треснул по макушке, разлив воду твоей жизни?! – Я был главным на корабле, господин. Сорокапушечный фрегат «Меч Сантьяго». Гром и молния! Сорок пушек? Если так, ты не маленький, а большой каппа. – Давно ты здесь? – Пять лет, господин. – Грамоте обучен? Писать умеешь? – Да, господин… Каппа-тян замялся. Как я это определил, сам не знаю. Безликий не двигался, не жестикулировал, а лица его я не видел. Да и не было у него лица. – Говори. – Я медленно пишу так, как пишут у вас. Но я учусь. Клещами из тебя каждое слово тянуть, что ли?! С другой стороны, это неплохо. Болтливый слуга-каонай – хуже не придумаешь! Я что, его уже выбрал? – На своём языке ты пишешь быстрее? – Да, господин. – Какими варварскими языками ты владеешь? – Испанский, французский. Латынь. Английские ругательства. Я нашёл глазами привратника: – У вас есть письменные принадлежности? – Не нужно, – вмешался Мигеру. – У меня всё с собой. Я взялся за плеть. – Да, господин. Прошу прощения, господин. – Доставай, что там у тебя. Из холщовой котомки Мигеру извлёк кипарисовую дощечку, тушечницу странного вида, несколько листков грубой бумаги. Это ещё что? Гусиное перо? Где твоя кисть, каппа-тян? Чем ты собрался писать? Не пером же?! – Ты готов? – Да, господин. – Садись. Записывай. |