Книга Последняя битва, страница 16 – Брайан Джейкс

Один из наиболее выдающихся капитанов крысиной армии — крыса по имени Кошмарина поджидала их на линии прибоя. С нею стояли двое вновь прибывших, здоровые молодые крысы, одна — с луком и стрелами, другая — с абордажной саблей за поясом. Унгатт безмолвно смерил их взглядом. Обе — корабельные крысы. Он спокойно стоял в сторонке, говорили Кошмарина и Фрагорль. Кошмарина отсалютовала копьем:

— Здесь две крысы с моря. Привлеченные славой устрашающего, они желают присоединиться к Синим Ордам.

Фрагорль кивнула и повернулась к крысам:

— Знайте, что вы должны служить лишь одному хозяину, Унгатт-Транну, сыну Смертельного Копья. Клянитесь под страхом смерти!

Крысы переглянулись. Затем та, что с саблей, слегка наклонила голову и ответила за обеих:

— Я, Рвущий Клык, и мой брат, Свирепый Глаз, клянемся служить Унгатт-Транну.

Фрагорль пошепталась с диким котом и снова обратилась к братьям:

— Вы понравились могущественному. Умелые воины всегда желанны в Синих Ордах. Оставьте оружие и следуйте за нами.

Рвущий Клык и Свирепый Глаз делали то, что им приказывал Гроддил. Сначала они полностью погрузились в воду. Выкарабкавшись на берег, крысы стали на колени перед лисом, который велел им закрыть глаза и осыпал синим порошком из большого мешка. Тем временем Фрагорль декламировала клятву-посвящение.

Синие небо и море,

Сила у них своя.

Врагам Упгатт-Траииа на горе

Синие вы и я.

Так покажите силу,

Вступая в наши ряды,

Врага вгоните в могилу,

Воины Синей Орды!

Повернувшись на пятке, дикий кот направился к горе, фрагорль последовала за ним, а лис задержался, чтобы ознакомить рекрутов с их обязанностями.

— Вотрите порошок в мех и остерегайтесь воды, пока солнце не взойдет три раза. После этого вы навсегда останетесь синими и сможете отправиться под командование капитана Кошмарины.

Шум боя раздавался над горой. Братья-крысы открыли глаза и стерли остатки порошки с век. Они посмотрели вслед трем удаляющимся фигурам. Свирепый Глаз потянулся за луком и стрелами, другой лапой втирая порошок в мех.

— Вроде мы теперь тоже синие, братец?

Рвущий Клык действительно выделялся своим клыком. По какому-то капризу природы из центра верхней челюсти у него рос здоровенный кривой зуб, так что улыбка его напоминала кошмарную гримасу.

— Пока можно будет больше награбить — синие, а там видно будет.

Лорд Каменная Лапа понимал, что поражение неизбежно. Зайцы храбро дрались, но что толку? Медунка Жесткий пробился к верхним помещениям, куда отступили остатки заячьего войска со своим вождем. Вокруг вился тяжелый черный дым, поднимавшийся из нижних проходов и помещений горы. Не обращая внимания на глубокую рану в лапе, боевой заяц отсалютовал лорду:

— Нас отрезали от остальных, сэр. Колотушка и его воины полностью уничтожены у главных ворот, ворота сожжены и разбиты. Колотушка держался до последнего, рубя эту нечисть и вопя «Еула-ли-а!», но силы были слишком неравными. Он упал, как раз когда я пробился к главной лестнице. Да сохранят Все Сезоны память о храбреце!

Разбитое копье Каменной Лапы упало на пол.

— А что Ухопарус и ее команда во втором ярусе?

Жесткий вытер глаза.

— Их окружили, зажали и захватили, сэр. Там было столько этих синих, что у них не было никакого шанса. Я получил по голове и упал, оглушенный. Они думали, что я покойник, но резаная рана на лапе и дырка в боку не смертельны. Крысы рванули дальше, с факелами обыскивая помещения в поисках пленных. Я очнулся и пробрался наверх. Надо что-то придумать, пока они не добрались сюда.

Храбрец Хлопотун взмахнул клинком:

— Мы встретим их на лестнице. Пусть мы погибнем, но захватим с собой в Темный Лес немало врагов. Кто со мной?

Каменная Лапа задержал лапу Хлопотуна:

— Нет. Послушайте меня. Я знаю, что вы лихие воины, но если мы все погибнем, то Саламандастрон будет потерян навсегда. Я знаю секретные проходы, ведущие в нижние пещеры. Там нас не найдут. И мы дождемся помощи, которая обязательно придет. Пошли!

Восемнадцать зайцев, жалкая горсточка, остатки гарнизона горы, последовали за своим лордом. Они гуськом тянулись за вождем, и в ушах их еще звучали его последние слова:

— Пока мы живы, нас не оставит надежда, друзья!

Вечернее небо на западе запылало, когда солнце окунулось в темное, как вино, море. Птиц по-прежнему не было видно и слышно. На еще не остывшем песке толпились синие, которым не довелось побывать в бою. Унгатт-Транн восседал в большом кресле Каменной Лапы, вынесенном из обеденного зала, наблюдая за черным дымом, поднимавшимся из прорезанных в скалах горы окон, и выслушивал доклады офицеров.

Первый из них, капитан Фрол, мрачный горностай, склонил голову:

— Потери первого отряда…

— Молчать! — скрипучим голосом крикнул Гроддил. — Его могущество не желает слышать о потерях, идиот! Докладывай о победе!

— Победа полная, о великий!

Гранд-Фрагорль, стоявшая справа от Унгатт-Транна, льстиво заговорила:

— Какой иной исход битвы мыслим для Унгатт-Транна, сына Смертельного Копья? Капитан Свинч, вы были во второй волне. Сколько убитых врагов у вас на счету?

Унгатт поднял лапу, предлагая Свинчу подождать с докладом. Другой лапой он обхватил шею Фрагорль, как бы в дружеском объятии. Но вместо дружеского объятия Фрагорль ощутила удушающую хватку. Подтянув жертву вплотную, дикий кот хрипло прорычал ей в ухо:

— Я Унгатт-Транн, и я прокладываю свой собственный путь. Еще раз назовешь меня сыном Смертельного Копья, и я тебя поджарю на медленном огне. Убрать это имя из списка моих титулов, я не хочу его больше слышать. — Он выпустил жертву, и та отшатнулась, схватившись за горло. Унгатт кивнул капитану, и тот доложил:

— Шесть десятков и дюжина убитых, о могущественный. Их недостойные трупы будут брошены в море при отливе.

Гроддил что-то прикинул в уме и задал вопрос:

— А сколько пленных? Ответил капитан Фрол:

— Шесть десятков пленных ожидают суда могущественного.

Удивленный лис обошел офицера по кругу.

— Гм… Семьдесят два мертвых и шестьдесят пленных.

Итого сто тридцать два, капитан. Но зайцев в горе было явно больше.

Фрол вытянулся по стойке «смирно», глядя прямо перед собой.

— Я не знаю точного числа защитников. Я могу лишь доложить, сколько их у нас, мертвых или живых. Унгатт-Транн встал с кресла и шагнул прямо на хвост лиса. Гроддил вздрогнул и замер в испуге. Голос дикого кота резал спину, как нож: