Онлайн книга «Человек теней»
|
Игра теней подошла к концу, и свет на сцене погас. Найквист выпрямился, словно пробудившись от глубокого сна. Он чувствовал, что очарован. Остальные зрители пребывали в таком же состоянии и тихонько стонали, пораженные глубоким чувством, качали головами, едва будучи в состоянии подняться на ноги. В их ушах все еще звенели мощные удары металлических гонгов и погремушек. Аплодисментов не было. А как же иначе? Эта история принадлежала им, этим немногим зрителям, восторженно принимающим сумеречный край по своим личным, странным и разнообразным причинам. А Найквист мог думать только о своей собственной истории: рана в ночном небе – его собственная рана, вечерняя звезда – его собственная любовь, солнечный свет и тьма – его враги, луна – его жестокая и ревнивая любовница, а сумерки – его законное место в мире. Обвинения Позже, когда крошечная аудитория и несколько членов персонала покинули здание, Найквист протиснулся через боковую дверь, прошел по короткому коридору, ведущему за кулисы, и вскоре нашел Элеанор. Она убирала куклы с ночного спектакля, складывая кожаные фигурки в деревянную коробку, украшенную драгоценностями и резными фигурками. Через открытые двери и разбитые окна просачивался туман, собиравшийся на дальних краях сцены. Найквист почувствовал запах засохших листьев и ощутил во рту вкус пепла: его тело спонтанно реагировало на близость сумерек. Не поднимая глаз, Элеанор произнесла: – По крайней мере, скажите, что вам понравилось шоу. Он не ответил. Посмотрев на Найквиста и встретив его твердый взгляд, Элеанор обратила внимание на его лицо. – Еще одна драка? – спросила она. Он опять промолчал. – Послушайте, – сказала она. – Я почти закончила с этим. Еще минута – и мы сможем поговорить. Вы же хотите поговорить? – Если ты этого хочешь. Девушка слабо улыбнулась. – Я знаю, что постоянно убегаю от вас, но как мне быть? Я должна жить. – Жить? – По правде говоря, вы ведете себя очень странно, Найквист. Что-то случилось? – Бэйл пытался убить меня. – Он почувствовал, как от воспоминаний по коже пробежал холодок. – Со своей подружкой, Пирс. Они ввели мне огромную дозу киа. – Но это ужасно… этот человек еще более сумасшедший, чем я думала. – Сам не знаю, как выжил. Я почти ничего не делал. – Как это было? Найквист смотрел перед собой. – Я шагнул прямо к краю часов и продолжал падать. Вокруг все было темно и неподвижно. Ничего не двигалось. Только я падал во времени. А потом… а потом я подумал о тебе… – Обо мне? Зачем? Почему вы так поступили? – В темноте засиял свет. И я пошел на него. Он не рассказал ей, какой был этот свет, как ужасно он нашел путь, убив ее своими руками. Вместо этого он сказал: – У меня такое чувство, что город еще не закончил разбираться со мной. У меня еще остались дела. – Я знаю, что вы имеете в виду, – произнесла Элеанор, вставая. – Элеанор, я хочу вернуть те минуты своей жизни, – сказал он холодным, механическим голосом. – Те минуты, которые ты украла у меня. Я хочу их вернуть. – Значит, вы считаете, что это я убила Доминика? – Да. Элеонора кивнула, на секунду задумавшись, затем протянула руку, легонько коснулась его поврежденного лица и сказала: – Я приведу вас в порядок, идемте. – Она отвела его по спиральной лестнице в комнату на самой верхотуре старого театра. – Именно здесь жил мой отец бо́льшую часть времени. Найквист огляделся. С потолка свисали незаконченные куклы. На стульях и на полу стояли башни из книг, на столе громоздились рукописные документы, а на односпальной кровати было навалено еще больше исписанных листов бумаги. На единственной фотографии в рамке на стене были изображены приятное голубое небо, зеленое поле и солнце, настоящее солнце. Элеанор оторвала его от созерцания мира за пределами города, сказав: – Ну же, садитесь. Вот так… Он сел на кровать, а она осматривала его повреждения. В волосах запеклась кровь, лицо было разбито и покрыто синяками. – Вы явно не становитесь красивее. Смочив ткань в крошечной раковине, она начала протирать раны. Найквист позволял ей делать это, в то время как голос внутри его головы шептал: «Это твоя цель, это человек, которого ты должен убить». – Оставь меня в покое, – процедил он, отталкивая ее. Элеанор выглядела расстроенной. – Я только пыталась… – Что это? – Найквист схватил с постели стопку бумаги и помахал перед носом девушки. – Все это! Что это значит? – Не знаю. Я… – Что? – Я все еще пытаюсь в этом разобраться. – Здесь должно быть что-то, какая-то подсказка. – К чему? – Чтобы это больше не случалось. – Что вы имеете в виду? Что должно случиться? Найквист не ответил. Что-то внутри него щелкнуло, еще одна чаша весов, назад к человечеству, к состраданию, и он снова почувствовал себя человеком, пойманным в ловушку. Это может быть его последним шансом; он должен был понять дело, его секретную историю, скрытые мотивы. Только тогда он сможет избежать притяжения судьбы. Он начал читать бумаги, разбросанные на кровати, пытаясь расшифровать каракули Кинкейда. – Элеанор, ты снова убила сегодня? – спросил он. – Что? Нет, конечно, нет. – После того как оставила меня в той дешевой гостинице? – Нет! Я пришла прямо сюда… – Ты не теряла сознание? – Конечно, нет. Найквист, о чем вы говорите? – Ртуть нанес очередной удар. Услышав эту новость, она, казалось, испытала настоящий шок, что убедило Найквиста в ее невиновности. Не то чтобы это принесло ему какую-то пользу. – Я не понимаю, – сказала она. – Вы имеете в виду, что мой отец не был убийцей? – Может быть. – Но это значит… – Это значит, что ты убила не того человека. Он смотрел ей в лицо, ища малейшей зацепки. Поначалу она ничем себя не выдавала, но затем проявились признаки более страшной природы. – Но он сказал, что он… Он признался мне! Она в отчаянии отвернулась и подошла к маленькому письменному столу в углу комнаты, где села, спрятав лицо в ладонях. Найквист хотел произнести обычные слова утешения, но остановился, решив пока обождать. Просматривая страницу, которую держал, среди неразборчивых каракулей он нашел несколько отчетливо читаемых предложений. |