Книга Ледяной ноктюрн, страница 138 – Дарья Кадышева

— Нет, — солгала она.

— Что. ты подумала, что я могу быть лучше? — неожиданно взвился он. — Что я могу пересилить свою обиду и злость? Нет, я не могу быть лучше, змейка. Люди не меняются. Я убил его.

— Зачем? — еле слышно вымолвила Лета.

— Потому что не мог иначе.

— Но он же твой отец.

— Уже давно нет — ядовито бросил он. — А ты всё равно верила в ту чушь, что сочинила обо мне. О том, что я лишь хочу казаться плохим, но не являюсь таковым.

— Конор… Да, я так думала.

— Ну и дура.

Она отвернулась.

— Я должен был убить. Потому что он сделал меня тем, кто я есть сейчас, — Конор усмехнулся. — Предатель. Убийца.

— Тебе что, это нравится?

— Удивлена? — саркастически хмыкнул он. — Неужели ты так и не поняла, с кем имеешь дело?

— С обиженным и преданным своей семьёй чело… — она остановилась на полуслове.

Ей было неприятно от его насмешливых слов. Она не понимала. Она запуталась. Она не знала, что было у него в голове, она не могла распознать причину его поступков, она не знала… Она не знала, правда ли он что-то чувствует к ней.

Лета разозлилась. И захотела отомстить. Только куда его не ткни, ему будет всё равно. Поэтому она не стала сдерживать себя.

— Нет, — выдохнула она. — Я имею дело не с человеком, а с результатом эксперимента, извращённой версией кровопийцы… Я имею дело с чудовищем, которому по ошибке попыталась помочь.

— Не надо было меня жалеть. — рыкнул он, угрожающе шагнув к ней. — Я говорил тебе, но ты упрямо напоролась на это сама. Я никогда не искал сочувствия. И если ты…

— Ты придурок, Конор, — перебила она. мигом преодолев разделявшее их расстояние и оказавшись в каком-то сантиметре от его тела. — Я дала тебе свою кровь не из жалости. И не потому, что таким образом отплатила тебе за своё спасение тогда на озере. А потому что… потому что..

Она растеряла все свои слова под пристальным взглядом холодных серых глаз.

— Что? — выдохнул он, поднимая тёмную бровь.

Она опустила голову, но Конор поднял её к себе назад, ухватившись пальцами за подбородок.

— Что? — повторил он, запуская свободную ладонь в её чёрные локоны. — Что, маленькая гадючка? Я это знаю, я увидел это по твоим глазам, но хотелось бы услышать это из твоих уст.

Он наклонился и прижался к её скуле, уколов заросшей щекой. Потом он опустился к месту за мочкой её уха и поцеловал, а она бессильно положила руку на его обнажённое предплечье, так и не сделав попытки к сопротивлению. Другая рука легла на шею Конора, придвигая его к ней ещё ближе.

— Ты такая лживая, глупая, лицемерная, самонадеянная… — хрипло прошептал он, свистяще растягивая слова. — Неужели ты хотя бы сейчас не скажешь мне правду?

— А ты? — она отстранилась, чтобы самой дотянуться до его лица и провести по его щеке губами, легко и чересчур явно. — Ты проносил моё кольцо на цепочке всё это время. Оно на тебе даже сейчас.

В подтверждение своих слов Лета скользнула ладонью по его груди, нащупывая заветный ободок.

— Это была плата, ты же сама сказала.

— Думала, выбросишь.

— Твоя глупость иногда становится слишком очевидной, ты знаешь это? — он поймал её ладонь, не давая убрать. — Кто ж драгоценностями разбрасывается? Хотел продать, но никому такое не нужно. Слишком уж оно девчачье.

— Неужели ты хотя бы сейчас не можешь не врать? — произнесла Лета, повторяя его прошлый вопрос.

— Тонко, змейка. Но на лжи строятся все отношения в этом мире. Как деловые, так и прочие, — Конор посмотрел на неё, отодвигаясь, но не выпуская из объятий. — Ты хочешь, чтобы я пришёл к тебе сегодня ночью?

— Нет.

— Прости, не расслышал твой ответ. — промурлыкал он. — Повторишь его сегодня несколько раз. хорошо? Кстати, ты какое вино любишь?

— Я тебе не открою.

— Я вышибу дверь.

Сохраняя улыбку на лице, он скосил глаза в сторону, затем поглядел на неё. вздевая кверху бровь. Но она услышала шаги — там, где темнели арки галереи, — прежде, чем он шепнул:

— Опять этот твой грёбаный остроухий.

Она вырвалась из рук Конора, с трудом, ибо он и не думал освобождать девушку, с глуповатой ухмылкой прижимая её только крепче к себе. Эльф ступил на балкон, выходя из тени галереи и обводя их ледяным взором.

— Мне надо поговорить с тобой, — сочащимся раздражением голосом произнёс Лиам.

— Пожалуйста. Воркуйте, голубки, — ехидно бросил Конор и скрылся за дверью главного чертога, не особо торопясь и кинув напоследок на Лету слишком долгий и слишком красноречивый взгляд.

Лиам остановил на ней блестевшие досадой глаза.

— Что это было?

— Давай ты не будешь сейчас демонстрировать свою ревность, ладно? — отрезала Лета, складывая на груди руки. — Говори, зачем пришёл. Я замёрзла.

— Вот как? — эльф подошёл к ней, дёрнув краем рта.

— Именно так, — невозмутимо ответила девушка. — Я не в настроении высушивать твои упрёки.

— Я думал, что…

— Я тоже.

Он вздохнул, отворачиваясь к городу.

— Ты злишься на меня из-за Марка? Не забывай, что это ты вырубила меня.

— Ты пытался мне помешать.

— Он бы хотел этого.

— Ты его не знаешь, — заявила Лета, ткнув эльфа пальцем в грудь. — И меня ты не знаешь. Он пошёл на это, чтобы наше путешествие не оказалось напрасным. Мы были здесь изначально ради его проклятия. На самом деле я плевать хотела на твои деньги.

— Не ври. они тебе нужны, — отозвался Лиам, прищурившись. — Я слышал, как вы обговаривали, на что их потратить.

— Знаешь, даже кернику нужен дом, в котором можно было бы залечь на зиму. Рано или поздно надоедает все свои вещи таскать в паре сумок. Абсолютно все. И одежду, и оружие, и, мать их, книги, урванные из-под последней крыши над головой.

— Я предлагал тебе дом, — он склонился над ней. — Предлагал тебе место, где бы ты владела гораздо большим количеством вещей, чем помещается в пару сумок. Где бы ты смогла просыпаться в тепле на белых простынях, а не в грязи и снеге, завтракать только что подстреленным в Лесах Орэта оленем, а не искать несколько дней подряд какого-нибудь тощего зайца, перебиваясь лесными орехами и вонючей водой из ручья.

— И была бы не более, чем твоей любовницей, — выпалила Лета.

— А кем ты приходишься ему, м? — он мотнул головой в сторону двери. — Уверен, что всего лишь очередным увлечением, словно одной из трактирных девок, которых он бросает, как только находит новых.

— Много ты знаешь об этом…