Книга Теневая месса, страница 115 – Дарья Кадышева

Она хорошо понимала его. Возможно, даже слишком хорошо. Понимала его сокрытую за вечной усмешкой боль, хладнокровие, сменяющееся всплесками гнева… Она сама была такой. Разница в том, что у неё ещё было то, за что цепляться. У Конора не было ничего, кроме злобы и отвращения ко всему окружающему.

Всё это стало таким привычным, что больше не пугало.

Её ощущения. Такие, когда горишь заживо, но хочешь этого. Хочешь чувствовать эту боль.

Смотришь ему в глаза и чувствуешь холодные пальцы на своём горле, считывающие бешеный пульс.

Знаешь, что все его слова — отрава, но глотаешь их и давишься, и тебе всё мало.

«Выметайся, сукин сын. Пожалуйста».

Этому нет ни конца, ни края. Скорее небеса развернутся огненным ливнем, чем она выкинет его из головы.

Она думала о нём в Грэтиэне. Думала и проклинала. Пронесла мысли о нём через весь континент и впустила их в чужую постель. И везде, где её тела касалась изящная рука с тонким запястьем, светились следы другой руки — покрытой шрамами и обжигающе ледяной.

«Ты ни черта не знаешь…»

Вот так, с шипящими нотками северного акцента. С горечью на последнем слове. С пойманным в кулак вожделением. С ревущей бурей в серых глазах.

Лета знала, и это потащило её на выход из зала, прочь от Лиама и его объятий, успокаивающих и приятных, от этого вдвойне невыносимых. Она хотела упасть в другие, жестокие и неумелые, опаляющие кожу зимним холодом. Чтобы закоченеть и навсегда в них остаться.

У неё хватило смелости на одно робкое касание. Осторожное прикосновение к мрачной бурлящей энергии. Которое он тут же отверг.

Она стояла там и смотрела, как он уходит, пока сердце пропускало удары, билось так медленно, едва шевелясь, будто готовилось умереть. И не было от этого спасения. Не было и лекарства. Да и существует ли такое снадобье, способное излечить её от липнувшей к плоти необходимости быть рядом с ним?

Надо бы спросить у Иветты. Если залиться какими-нибудь зельями — и есть решение, она непременно сделает это. Только бы перестало так колоть в груди…

— Мне нравятся твои друзья.

Лета подняла голову и вздрогнула, словно очнувшись от дремоты.

— Да? — тупо переспросила она, подходя ближе и натягивая на лицо лёгкую улыбку.

— Да, — повторил Дометриан, встав вполоборота к ней. — Марк, Иветта, тот кудрявый бард… Берси, верно? И Брэнн.

Лета промолчала, дёрнув заинтересованно бровью.

— Хотя Марк может быть опасен.

— Тем, что он волколак?

— Как заверил меня Лиакон, он вполне неплохо справляется с этим. Но есть некоторые моменты, вроде вспышек злости и…

— Отец, — прервала Лета, и Дометриан удивлённо посмотрел на неё. — Марк редко злится. И всегда недостаточно, чтобы обратиться. К тому же я выросла с ним и знаю, как его успокоить.

«Я назвала его отцом… Я и правда так сказала?»

— Не мне указывать тебе, каких друзей стоит заводить, — ответил Дометриан спустя какое-то время, продолжая смотреть на неё. — И Марк вызывает у меня наименьшие опасения.

— Дай-ка угадаю — Рихард?

— И северянин. Конор.

Лета напряглась, прикусив губу, но царь ничего не заметил. Взгляд покинул её лицо и вернулся к ночным огням Сфенетры.

— Рихард и Драгон были ведь друзьями?

— Точно не врагами. Тебе не о чем беспокоиться. Рихард не подарок, но я бы доверила ему свою жизнь.

— А Конору?

Как бы ей не хотелось, ни ложь, ни правда не вырвались из её глотки, а застряли где-то на полпути. Дометриан ждал её ответа. Лета могла только вздохнуть.

— Ты влюблена.

Как удар. Плетью. Прямо по хребту.

— Нет. Разумеется нет.

— Когда ты рассказывала о том, что происходило на Севере, ты не упоминала о нём. Ни разу.

— Там и упоминать было нечего, кроме того, что всё живое в радиусе версты подыхало от его неуёмного сарказма.

Дометриан снова посмотрел на неё. Мягко.

— Можешь ничего мне не рассказывать. Я не настаиваю. Просто будь осторожна с ним.

«Ты не представляешь, в какой раз я слышу это».

— Это всё напоминает мне наш разговор о Лиаме, — честно призналась Лета, заставив себя выдохнуть.

Вполне ожидаемо, что Дометриан решил поговорить с ней «о мальчиках». И если у чувства неловкости существовал предел, Лета сейчас его достигла. Пробила самое его дно.

— От Лиама я знал, чего ожидать, — продолжил отец. — А этот… Я не знаю о нём ничего. Я смотрю на него и не вижу ничего такого, что обычно бывает в людях. Ну, понимаешь, вроде хитрости, зависти, симпатии… Взгляд очень многое говорит, даже если его пытаются скрыть. Но у него — пустота. И холод.

Повисла пауза. Тяжёлая, долгая, раздирающая горло. Дометриан и не подозревал, как был прав.

— Давай не будем об этом, — попросила наконец Лета и направилась к нему, комкая в руке ткань платья.

Царь подвинулся, уступая ей немного места у окна, чтобы она тоже посмотрела на то, во что превращалась Сфенетра ночью. На скопление мигающих огней под ярким белым месяцем, похожих на вереницы тёплых звёзд, что рухнули с бескрайнего неба. Но Лета поглядела на Дометриана. На новые морщины, отросшие ниже плеч волосы и две крупные серьги в обоих ушах, блестящие как-то тускло и совсем не как золото. Девушке даже показалось на мгновение, что в чёрных кудрях проглядывала седина.

— Я надеялся, что Гекта окажет нам поддержку, — произнёс царь. — В такие времена, когда приходится разделять свои силы.

— Ты для этого пригласил кентавров? — полюбопытствовала Лета и посмотрела на город. — Я думала, тебе нужно дерево для строительства флота.

С такого расстояния было невозможно разглядеть море. И всё же она увидела за огоньками блеск волн, участившихся с пробуждением ветра.

— Наши запасы истощились, а хороших крепких деревьев в Китривирии растёт мало, — пояснил Дометриан. — Но ещё я хотел убедиться, что наш союз также крепок, каким был во времена Тариоры. В Медную войну они отказали нам, но у них были на это причины. А теперь… Восток слабеет, и кто знает, что поможет нам, если вдруг явится новая проблема. Например, такая, как Катэль.

— Притормози, — хмыкнула Лета. — С Катэлем мы разобрались навсегда. А всё остальное… Мир находил силы бороться со злом вроде Ордена или жадных королей Лутарии даже в самые тёмные времена. Хороших людей гораздо больше, чем тех, которые хотят всё разрушить или захватить.

— Не думал, что ты настолько полна оптимизма, — протянул Дометриан, кривя уголок губ в улыбке.

— Хоть кто-то должен, — резонно отозвалась Лета. — А насчёт кентавров не переживай. Ты показал всё царское гостеприимство. Видел бы ты их лица, когда им стали предлагать вместо рыбы обычные яблоки. Тонны обычных яблок. Держу пари, путь к их непреклонным сердцам не так уж труден.