Онлайн книга «Властелин Зимы»
|
Успокоения не помогли. Ган ощутил вдруг, что плавится под горячим взглядом стальных глаз, пока Вита настойчиво и требовательно разглядывает его, беззвучно шевеля губами – шепча что-то себе под нос. Ее увлеченность поражала. В затхлой комнатке она была наедине со своим интересом, полностью поглощенная им. Тонущая в собственных мыслях, догадках. Глубоко ушедшая в собственный мир. И леопарду не было в нем места. Сейчас он являлся для Виты просто книжкой с картинками, которую полистают и спрячут обратно в сундук. И все же серые глаза, скользящие по груди и ключицам, завораживали и заставляли сердце биться быстрее. «Пусть дотронется…» – родилось в мыслях Гана, но дерзкая мысль была тут же стерта зловредной совестью. Нельзя! В мыслях воина должен быть холод. И лед, что крепче… …все это не работало! Вита дышала в грудь, рассматривая переплетения и узоры. Она чуть присела, чтобы удобнее было «читать». И Ган, воспользовавшись моментом, принялся жадно разглядывать ее в ответ… Толстая растрепанная коса переброшена через плечо. Короткая. Она стрижет волосы? Конечно… Мешают ведь в работе и в бою. Плечи широкие, руки сильные. Подчеркнутая тонким хлопком рубахи аккуратная грудь… Дух захватало… И почему сейчас? Прежде он и обнаженной ее видел, и плевать было… Не волновало вообще. Так почему же теперь? Почему… Голая Вита всплыла в памяти предательски отчетливо. На ледяном троне в замке Зимы… На деревянной скамье бани, в томных паровых клубах… Ган даже сглотнул. Подавившись комком слюны, закашлялся, чувствуя, что в ушах начинает звенеть, а по позвоночнику катится сверху вниз волна огня. И воспламеняет все. Внизу… Наливает тяжелым, требующим разрядки напряжением… Этого еще не хватало! Ган почувствовал, что его охватывает паника. Тело не слушается, выходит из-под контроля и тянет за собой разум в манящую, сладкую ловушку. В пучину животного безумия… В этот момент – миг отчаяния – палец Виты, словно раскаленный стальной прут, уперся Гану в правую ключицу. – Этот зверь! – Что? – он тряхнул головой, сбрасывая остатки подлого наваждения. – Вот этот зверь, – медленно повторила Вита, не отрывая взгляда от вожделенного изображения. – Кто это? Леопард опустил голову – неудобно смотреть. Девичьи пальцы тут же впились в его предплечье, заставляя подойти к тусклому зеркалу. Там они отразились вдвоем. Ган с каким-то бессмысленным, растерянным выражением лица, и Вита у его груди… Вдвоем. И именно в тот миг Ган впервые посмел – позволил себе подумать – что они могли бы быть вместе… Предательская мысль резанула по сердцу ножом, родив боль, злость и презрение к себе. Ерунда это все! Он – одиночка. Точка. Таков его путь. И Вита такая же. Она ни с кем. Сама с собой – со своими делами, мыслями, деревней, семьей. Со своей историей, в которой ему – Гану – места нет! И то, что его пустили на время в Витину жизнь, по ее мнению, наверняка вовсе не подарок судьбы и не заслуга – досадная оплошность, не более. – Вот этот зверь, Ган. Очнись уже. Замерз, что ли? – звонкий полушепот вырвал из водоворота страстных и одновременно разочаровывающих догадок. – Ну? Ответишь? – Этот зверь… – Ган наконец-то собрался с мыслями и вгляделся в схематичное, перечеркнутое шрамом изображение. – Почему именно этот? – Он на моем мече. – Разве? – Ган пригляделся. Не очень-то вроде похоже. Схематичные полосы, длинная морда, хвост петлей. Да мало ли таких зверей на его теле? Но Вита уверенно заявила: – Этот. Я узнала его. И не спрашивай как. Просто… почувствовала. – Это мезоникс. – Его имя? Так зовут его? – Вита принялась сыпать вопросами. Еще ни разу Ган не видел ее такой заинтересованной, возбужденной и живой. Ее жизнерадостность продолжала волновать, и все же мешалась с грустью. Весь интерес лишь к зверю на татуировке. Не к ее обладателю. Она ведь его даже не стесняется… – Не имя – название. А имени не помню, – глубокий вздох. Нужно отпустить ситуацию и не надумывать себе глупых чувств. Лишних эмоций. Не нужно этого… – Не помнишь… – разочарованный, полный досады взгляд. – А почему этот зверь нарисован таким большим? – И жгучий росчерк пальцем от ключицы к ключице. – Все эти звери? Больнее всего было набивать это кольцо из животных. Хоровод вымерших тварей вокруг шеи ожерельем. Она еще того, большого – самого главного! – не видела… Что прячется под волосами на стыке спинных и шейных позвонков. – Это древние оборотни. Наше начало. Самые первые. Их немного – но имен я не помню, и не выспрашивай, – Ган взял Витину руку за запястье и отвел от себя. Сразу стало спокойнее. Он подхватил одежду и стал спешно натягивать обратно. Когда на плечи лег плащ, успокоился окончательно. Самообладание вернулось – не зря же тренировался прятать чувства и эмоции столько лет. Нет! Не для того он усердствовал, чтобы вот так вот, враз, все свои навыки растерять… И голос Виты, тихий, но требовательный: – Попробуй вспомнить, пожалуйста. Паром качнулся на высокой волне, швырнул деву леопарду в объятия. Ган, ошалевший от происходящего, машинально уперся спиной в стену и, обхватив Виту за талию, удержал от падения, прижав к себе. Запах волос… Новый толчок заставил носом уткнуться в светлую макушку… Оборотень пробормотал: – Не помню я. – Эй, полегче! Не помнишь – и ладно, – Вита отстранилась сердито, переступила босыми ногами по мокрой доске. – Ноги озябли, пойдем в каюту. А про зверя я и сама потом как-нибудь разузнаю. – В замке Зимы книги были, – произнес Ган, всеми силами вытягивая себя из этого вязкого, кисельного состояния, в котором он утопал, как муха в меду. Нужно собраться! Срочно! – Может, в городе тоже найдутся. – Хорошо бы, – мечтательно протянула Вита, отодвигая щеколду. Они прошли по палубе, слушая летящую над водой пьяную песню менестреля, и спустились к себе. Ган забрался на верхнюю койку, что была над местом спящего Данияра, и отвернулся к стене, дав себе слово не поворачиваться к Вите до утра. Вита тоже уткнулась носом в доски. Сперва она рисовала в сознании образ таинственного зверя. Повторяла беззвучно его название. Мезоникс. Мезоникс… После него в голову полезли тревожные мысли о Ринэнэн. Что за несправедливость! Из-за чьей-то никчемной прихоти вся ее жизнь чуть не поломалась. Слава морю, оравэтке хватило сил противиться и сражаться, но сколько дев не найдут этих сил и усомнятся в себе? Смирятся. Примут, как судьбу, неизбежное… |