Книга Шампанское для аферистки, страница 32 – Ирина Уланова

Я ее понимал. Катя не хотела портить вечер — наш единственный скорее всего. Потому и не задавала вопросов, над которыми, я уверен, думала до моего возвращения. Которые обязана задать, не имеет права не задать. Потому и мне не позволяла рассказывать выдуманную полуправду — знала заранее, что не поверит и что мы на этой почве обязательно поссоримся. И жизнь у нас у каждого своя, устоявшаяся: Марина хотя и вернула мне ключи, но я не знал, что придет ей в голову завтра. Вдруг опять простит? И Катя — может, у нее в Старогорске кто-то есть. Тот же Юрка Ваганов или кто-то другой. Она слишком хороша, слишком темпераментна, и ее окружает слишком много мужчин, чтобы быть одной. И конечно, она не решится променять эту свою устоявшуюся стабильность на призрачное непонятно что. На затянувшийся командировочный роман. Слишком сложно все.

А утро, между тем, уже вступило в права: на улице пока стояла тишина, но солнце настойчиво светило сквозь щель между шторами. Я, боясь шелохнуться, чтобы не разбудить, скосил глаза на Катино лицо, но она не спала, а, как и я, сухими глазами вглядывалась в полоску света на окне.

— Уже утро, — сказала она, — пора вставать.

Но, вопреки словам, только уткнулась лицом мне в шею и снова затихла.

Вскоре ей нужно было убегать по своим командировочным делам, а мне чуть позже, но все же явиться в контору — я еще работал у Антона. Пришлось признать, что начался новый день…

Я вываливал в кошкину миску ее еду, когда в кухню вошла Катя, снова одетая в мою рубашку, и деловито заглянула в холодильник. Было в этом что-то домашнее, уютное, и мне неожиданно понравилось. Не понравился только вопрос, который Катька задала:

— И все-таки где ты был ночью?

Впрочем, глупо было надеяться, что она об этом не спросит.

— Срочные дела по работе. — Я сел на табурет и начал невозмутимо переключать телевизор. — У нас это часто случается, не удивляйся.

— Работа — это очень важно, — серьезно согласилась Катерина, взвешивая в руках сковородку. — Болтушку? Или глазунью?

— Болтушку. Тебя отвезти в РУВД?

— Не нужно, сама доберусь.

— А после работы? Давай я за тобой заеду? — сделал я еще одну попытку. — Погуляем по Питеру, посидим где-нибудь.

— Зачем? Чтобы ребята из РУВД потом замучили меня расспросами, не сливаю ли я правозащитнику Аленкова все их гениальные планы?

— Но я могу тебе хотя бы позвонить?

— У меня много работы в течение дня, все равно поговорить не удастся.

Катерина стояла в двух шагах от меня, но было ощущение, что она уже не со мной. Не зря мы оба боялись этого утра. Неужели она и правда сейчас просто уйдет, будто ничего не было? Бред какой-то…

Отпускать ее не хотелось. В попытках хоть как-то удержать Катьку, я обхватил ее за талию и, усадив себе на колени, вновь принялся целовать.

— Яичница сгорит… — слабо возразила она, но отвечала на поцелуи охотно.

— Катюш, ну почему нам хотя бы не попробовать? Нам же хорошо вместе. Да, географический вопрос многое усложняет, но что такое семьсот километров в наш век? — шептал я на ушко. — Даже в стародавние времена люди к этому спокойней относились, чем ты сейчас. Сколько угодно примеров: Есенин и Айседора Дункан…

— Есенин потом повесился, — Катя посмотрела на меня со скорбью — видимо, очень жалела Есенина. Однако в глубине изумрудных глаз снова резвились бесенята.

— Ладно, пример неудачный… Да и вообще, не понравится — разбежимся. Ты так переживаешь, как будто я тебя замуж зову!

Катя хмыкнула и резко встала с моих колен. Отвернувшись, она снова занялась яичницей.

— Да даже если и замуж… — очень осторожно, сам не зная толком, к чему это приведет, продолжил я. — С моими связями нас разведут в течение трех дней.

Катька и ухом не повела, видимо приняв все за шутку.

— Ты не боишься, что соглашусь? А у меня сложный характер, я не твоя Марина и не стану прощать тебя в тысячу первый раз. С ней тебе было бы проще.

— Думаешь, я этого еще не понял?

— Я часто бываю вспыльчивая — буквально из-за ерунды. Я, конечно, быстро остываю, но… — она поставила передо мной тарелку с яичницей — все же не подгоревшей, — бывает, что поздно. Иногда жалею о сделанном, очень жалею. А у меня такая должность, что сделать я могу очень много. К примеру, узнать, где конкретный человек был в конкретное время. Ты знаешь, что это пара пустяков? Тем более если у этого человека в машине стоит навигатор.

— Катюш, я правда разруливал рабочие проблемы! — я даже не соврал в этот раз.

— А я разве сказала, что тебе не верю? — успокоила Катя и ласково улыбнулась. — Чай или кофе?

— Кофе.

— А еще я страшная собственница, — продолжила она. — Можно сказать, клинический случай. Помню, у меня были босоножки, — взгляд девушки стал мечтательным, — на тонюсенькой высоченной шпильке, ремешки из нежнейшей кожи. А на застежках стразики. Я в них не ходила, а летала… Папа из Италии привез — ни у кого таких не было! Сестренка мне страшно завидовала, выпрашивала поносить, а я не давала. У нее нога на два размера больше, к тому же сестра даже стояла на шпильках с трудом. Вот скажи, зачем они ей понадобились? Но однажды, пока я гуляла с подружкой, она надела эти босоножки и ушла в них на дискотеку!

— Ужас!

— Она надела их на желтенькие носки в полоску, облила, конечно, пивом, и на них наступили как минимум пять раз. А одного стразика мы так и недосчитались. Как ты думаешь, что я сделала?

— Наверное, с тех пор у тебя нет сестренки?

Катя покачала головой, давая понять, что я безнадежен:

— Нет, серьезно, зачем ты мне все это рассказала — про вспыльчивость свою, про босоножки? Это метафора такая? Ты думаешь, что вчера ночью я был у любовницы, да? Катенька, ты мне льстишь.

— Пей свой кофе.

— Что стало с сестренкой? — потребовал я ответа.

Катя вдруг отвлеклась — услышала знакомое слово по бубнившему в углу телевизору: Старогорск.

— Сделай погромче.

— Сестренка уже разговаривает? — веселился я, снова усадив себе на колени и не давая дотянуться до пульта. — Сначала ответь!

Катя пожала плечами:

— Я подарила ей эти босоножки.

«Это все-таки метафора», — подумал я и добавил громкость.

— Напомним, — торопливо говорил корреспондент, — что рано утром седьмого сентября в подмосковном Старогорске в результате кровавой разборки было убито четыре человека. — Камера беззастенчиво скользила по земле, усеянной россыпью гильз, задержалась на черных мешках с телами, которые уже грузили в машины. — Все погибшие, по имеющейся информации, были сотрудниками охранного предприятия «Брэнд». В настоящее время Следственный комитет Старогорска рассматривает несколько версий случившегося. Берегите себя, — доверительно закончил диктор.