Онлайн книга «А утром пришел Фо… »
|
Когда Трошников рассказал нам о том, что происходило в караулке, пока нас не было, упомянул также о последних словах начкара: «Верить никому нельзя!» – Что он этим хотел сказать? – удивился Агеев. – Думаю, он о двойниках, – сказал я. – О каких еще двойниках? Ну-ка, отсюда поподробнее… – Помнишь историю, которую нам рассказал Рыбалкин? Ну, про то, как к нему приходила подружка, а потом пыталась его прирезать? Так вот, Драпко мне рассказал, что тоже кое-кого видел. Провина! И это в то время, когда Жека с распоротым горлом уже лежал в караулке! Начкар также рассказал, что на него напал Рыбалкин. – Так ты думаешь, монстры могут маскироваться под людей? – воскликнул Агеев. – Не знаю, маскироваться или нет, но какие-то иллюзии создавать – точно. Я тоже кое-что видел. Когда вы меня оставили на посту, я разговаривал… Не поверишь – с Волковым! – Как так? Он же того… – удивился Роганин. – Именно! Да только я видел его так четко, как тебя сейчас. Даже болтал с ним и прикасался к нему. У меня и сомнений не возникло, что это может быть не он. До тех пор, пока я не увидел труп Лехи, все еще лежащий в окопе. И тут же после этого на меня напали монстры. – Пипец! – всплеснул руками Агеев. – Час от часу не легче… Этот наш разговор привел к довольно неожиданным последствиям. Ближе к рассвету дежурили Шурович с Роганиным, остальные отсыпались в сушилке. И вдруг нас разбудили крики и грохот. Они раздавались из столовой. Ворвавшись туда, мы остолбенели. Роганин держал на мушке Шуровича! – Ребята, помогите! – завопил последний, прикрываясь сковородой, как щитом, словно она могла уберечь от пули. – Он с ума сошел! Пристрелит же… – Роганин, ты чего это? – спокойно сказал Слава Бабин, протирая сонные глаза. – Автомат-то опусти. Он же типа стреляет. – Это не Шур! – взволнованно заявил Вовка. – То-то я смотрю – странный он какой-то в последнее время… – Да Шур я! Шур! Чё ты? – причитал Шурович. – Говорю же вам, это не Шур! – настаивал Роганин. – Доказать? Эй, ты, руку покажи! – Чего? – захлопал глазами Шурович. – Рукав, говорю, закати! Быстро! Шурович удивленно задрал оба рукава кителя. – Ну? Это что? – торжественно воскликнул Вовка. Рука у Шуровича оказалась красной и кое-где в странных волдырях. – Да обварился я вчера, когда хавку разогревал, – пролепетал Шурович. – До сих пор болит… Ну, скажите вы ему! Трошников было сделал шаг, но тут же замер – Роганин упер приклад в плечо, прицелился, палец его задрожал на спусковом крючке. – Вовка, можешь быть спокоен, – поспешно сказал я, испугавшись, что он выстрелит. – Шур точно не монстр. – С чего ты взял? – Вспомни. Те двойники появлялись, лишь когда человек был один. Так? Ты задумывался – почему? Да потому, что галлюцинации возникают у человека в голове и видит их только он! Мы же все сейчас видим Шура точно так же, как и ты. А значит, он не глюк! Признаться, я и сам не был на все сто процентов уверен, что все это так. Вдруг галлюцинации бывают коллективными? И все же старался говорить как можно увереннее, ведь на кону – жизнь Шуровича. Роганин приопустил оружие, но все еще сомневался. – Ладно, Вовка, не тупи. Дай автомат. – Трошников шагнул, протянув руку. И тут же снова замер. Дуло теперь смотрело на него. – А вы сами-то кто? – воскликнул Вовка. – Где гарантия, что вы тоже не глюки? – Совсем охренел, Роганин? – вскипел Агеев. – Уж лучше пристрели меня сейчас. Потому что, если я до тебя доберусь, мало тебе не покажется!.. – Так, погодите, пацаны! – воскликнул я. – Вовка, послушай… – А с чего мне тебе верить? Может, ты тоже замаскированный монстр! Аргументов у меня не нашлось. Более того, я покосился на друзей и вдруг поймал себя на мысли, что и сам не могу быть уверенным, что все они, включая Роганина, – не галлюцинации. И тут я вспомнил, что уже был в подобной ситуации, вспомнил проверку, которую мне устроил мираж Волкова, когда спросил меня про «майора Дорова». – Вовка, спроси нас о чем-нибудь. – Чего? – Спроси нас о том, что знать можем только мы. Если мы монстры, то не сможем ответить на твои вопросы. Не можем знать о том, что ты приехал из Новосибирска, что наши кровати в учебке стояли рядом, что тебе как-то в шутку налили в сапоги пены для бритья перед утренней пробежкой… Давай спроси! Тут я блефовал. Ведь галлюцинации – плод нашей фантазии и насылаются нашим же подсознанием. А значит, видимый тобою фантом знает все то же, что и ты сам. Так, например, иллюзорный Волков знал про «майора Дорова», потому что про него знал я сам. Точно так же и мы, будь галлюцинациями Роганина, ответили б на любой его вопрос. Я надеялся лишь на то, что Роганин этого не сообразит. Впрочем, тот и не стал ничего спрашивать. Похоже, он уже и сам понял, что ошибся. Роганин растерянно опустил автомат. Трошников тут же вырвал оружие у него из рук. – Блин, парни, мы так рехнемся… – Роганин схватился за голову. – Ничего, братан, я все понимаю. – Шурович похлопал его по плечу. – Короче, так, – сердито заявил Агеев. – С этой минуты в одиночку никому ни шагу! Все должны быть на виду. Еще не хватало, чтобы мы друг друга перестреляли. Серега Сычев к утру стал совсем плох. Сначала он кашлял: сухо и часто. Потом у него начались спазмы, он жаловался на боли в животе, говорил, что голова просто раскалывается. А как-то он и вовсе упал посреди комнаты бодрствующей смены, хватаясь за живот и дико крича. Мы перенесли его на кровать начкара и укутали шинелями. – Чувствую, Серега долго не протянет, – сказал Шурович, глядя на дрожащего, обливающегося потом Сычева, горячими, словно утюг, ладонями сминающего шинель. – Может, нам и правда попробовать найти дом Петровича? У него может быть связь с частью. – Гонишь, что ли? – замотал головой Роганин. – Я не рискнул бы даже дверь приоткрыть на улицу. Дождемся смены, и все будет в порядке. – У пацанов уже начали гноиться раны. Сычев еле дышит. Ты хочешь, чтобы и они там оказались? – Шурович кивнул на запертую дверь отдыхаловки. Роганин опустил голову. – Нам в любом случае надо осмотреться, – сказал я. – Может, там, снаружи, уже все спокойно, а мы сидим тут и трясемся. Предлагаю выйти и посмотреть. – Да, да. Иди посмотри! – воскликнул сидящий на полу у окна Трошников. – Вперед! Я кинул автомат на плечо и пошел к двери. – Ага, иди, Олежа! Иди! – продолжал ворчать Трошников. – Ступай! Пускай тебе там жопу отгрызут… Я обернулся на пороге бодрячки и расстегнул изодранный китель. Бинты на плече были пропитаны кровью. Грудь мою пересекали бордовые борозды, оставленные когтями монстра. |