Книга Охота на ведьму, страница 18 – Астрид Фритц

Но я не из праздности пропускала проповеди в церкви – дело в том, что в эти недели для меня оказалось важнее состояние моей подруги, Эльзбет. Как только у меня появлялось свободное время, я шла к ней – ее состояние вселяло в меня тревогу. И не только потому, что вскоре ей нужно будет рожать. Нет, меня пугало то, как Эльзбет изменилась. Раньше она любила посмеяться и в любой ситуации видела что-то хорошее, теперь же постепенно стала молчаливой, часто смотрела в никуда, когда я приходила к ней; казалась пугающе рассеянной, когда говорила со мной. Вначале я думала, что она волнуется из-за предстоящих родов – она ведь ждала своего первого малыша. Но однажды я стала свидетельницей того, как Рупрехт ворвался в кухню и начал кричать на Эльзбет:

– Что ты тут рассиживаешься?! Ты же должна была принести мне и подмастерью обед!

Он замахнулся, и Эльзбет, вздрогнув, отшатнулась.

– Прости, – прошептала она. – Я совсем забыла, у меня сегодня так сильно голова болит…

Больше ничего не случилось, но я уверена, что Рупрехт не продолжил скандал только потому, что я была у них в гостях.

– Он тебя бьет? – спросила я после того, как мы вынесли мужчинам во двор тарелки с колбасками и снова остались наедине.

– Нет конечно! – возмутилась Эльзбет.

– Мне ты можешь рассказать. Я помню эту историю, когда ты якобы споткнулась о метлу. Это Рупрехт тебя ударил, верно?

Эльзбет разрыдалась.

– Он иногда так злится, что просто забывается. А потом всегда так сожалеет о содеянном…

Я в ужасе уставилась на нее. Сама я никогда не видела, чтобы отец поднял на маму руку.

– Надо это остановить, – с трудом выдавила я. – Если хочешь, я поговорю с братом или со священником, чтобы они урезонили Рупрехта.

– Ни в коем случае! От этого только хуже станет.

В этот момент я поняла, что брак стал для Эльзбет ужасной ловушкой.

И вот, в середине августа, время настало. Уличный мальчишка поздним утром принес мне известие о том, что к Эльзбет уже пришла повитуха.

Я помчалась по городу на ярмарку, проходившую в тот день, и протиснулась сквозь толпу к лотку моего отца. Папа с Грегором не очень-то обрадовались, когда я сказала им, что сегодня не буду готовить ужин.

– Со вчерашнего дня еще осталась квашеная капуста, и в кладовой висит кусок сала.

– Что ты такое удумала? – возмутился Грегор. – Твоя Эльзбет и без тебя ребенка родит.

– Но это ее первые роды, ей страшно.

– Ступай. – Отец взял у покупательницы деньги за три мотка пряжи. – Но чтобы до темноты была дома.

– Спасибо!

Я побежала дальше, до винного рынка отсюда было совсем недалеко. Ночью отбушевала гроза, день выдался прохладный, а теперь еще и мелкий дождик заморосил. Промокнув до нитки, я добралась до дома Эльзбет и вошла через открытые ворота во двор, где Рупрехт, сидя под навесом, проверял только что сделанную винную бочку. Вокруг стоял такой шум, что не было слышно, доносятся ли из дома какие-то звуки.

– Ребенок уже родился? – взволнованно воскликнула я. Я еще никогда не присутствовала при родах, и мне вдруг стало страшно.

Рупрехт поднял на меня взгляд. Он казался уставшим, на щеках темнела щетина, от него несло потом.

– Опять ты? – Он недовольно поморщился.

– Ответь, пожалуйста!

– Мне-то откуда знать? Зайди в дом. Сколько еще вы, бабы, будете отвлекать меня от работы?

Помедлив, я вошла в узкую прихожую и поднялась по лестнице в комнату Эльзбет под крышей. Еще на полпути я услышала крик боли, от которого у меня кровь застыла в жилах.

Дверь в спальню оказалась приоткрыта, и я ворвалась внутрь. Эльзбет, мертвенно-бледная и измученная, сидела на полукруглом родильном стуле, со стоном вцепившись в подлокотники. Одета она была в длинную белую рубашку. Гертрауд, повитуха, сидела у ее разведенных ног, ощупывая огромный живот.

– Отдышись спокойно, иначе ничего не получится, – пробормотала повитуха.

Обе не заметили, что я вошла в комнату. Подойдя к стулу, я погладила Эльзбет по руке. Кожа была холодной как лед.

– Как ты? – смущенно спросила я.

– Мне… так больно!

Уже через мгновение она изогнулась и опять испустила крик.

Больше всего мне хотелось зажать уши. И как только женщине выдержать муки родов?

– Святая Доротея! Ребенок лежит неправильно! – воскликнула Гертрауд.

– Что это значит? – Мой голос дрогнул.

Не ответив на вопрос, повитуха жестом попросила меня помочь.

– Мы уложим ее на кровать, а ты проследи, чтобы она не сгибала ноги. Мне нужно повернуть дитя в утробе.

– Так можно?

– Не трать время на расспросы, помоги мне.

Пока мы вдвоем перетаскивали Эльзбет на кровать, я мрачно думала о том, что Рупрехт спокойно делает свои бочки во дворе. Вопли Эльзбет сменились душераздирающими стонами. Я почти пожалела о том, что пришла. Даже в худших кошмарах я не представляла себе, что роды проходят именно так.

По указанию повитухи я всем весом навалилась на колени Эльзбет, удерживая ей ноги, и заметила компрессы из трав, наложенные на верхнюю часть обоих бедер. Я слышала, что такие компрессы должны ускорить роды, но, похоже, они не очень-то помогали.

Тем временем Гертрауд, нависая над моими плечами, начала правой рукой давить Эльзбет на живот, левой орудуя у нее внутри. Я отвернулась и стала смотреть на клочок серого неба в открытом слуховом окне. Стоны Эльзбет утихли.

– Готово! – сказала повитуха. – Можешь отпускать.

Мне показалось, что до этого прошла целая вечность. Мы осторожно помогли роженице встать с кровати и вернуться на родильный стул. Уже вскоре схватки продолжились.

– Давай, Эльзбет! Тужься изо всех сил. Теперь ребенок может родиться.

По просьбе Гертрауд я встала за спиной подруги и подхватила ее под мышки, помогая приподняться. Я все уговаривала Эльзбет не бояться, но дело не двигалось. Схватки накатывали и отступали, иногда сильнее, иногда слабее. В перерывах между схватками мы водили Эльзбет по комнате, чтобы разогнать кровь по ее телу. К ее крикам я уже привыкла, но чем больше часов проходило, тем сильнее я беспокоилась.

– Что, если ребенок не выйдет наружу? – шепнула я повитухе. – Что, если… ему там слишком тесно, внизу?

– Такого не бывает! Если малыш лежит правильно, конечно.

Но, похоже, и Гертрауд уже волновалась. Она все время давала Эльзбет по глотку отвара для ускорения родов, который сама приготовила, и каждый раз взывала к ребенку: «О дитя, живое или мертвое, яви себя! Иисус велит тебе явиться на свет. Родись волею Христовой, с Христом и во Христе!» И трижды повторяла загадочные слова: «Rex pax nax in Cristo filio suo ^[71]. Аминь».