Книга Охота на ведьму, страница 86 – Астрид Фритц

– Приступим, Сюзанна. Твои вчерашние ответы не удовлетворили суд, поэтому сегодня мы продолжим допрос. Ты сознаешься в том, что ты ведьма?

– Нет.

– Тогда что это? – Он положил на стол передо мной какой-то кожаный мешочек.

– Никогда раньше этого не видела.

– Нет? – Инквизитор достал из мешочка крошечную кость. – Это кость из пальца некрещеного младенца. Демон вручил ее тебе. Амулет поддерживает на тебе чары молчания, чтобы ни суд, ни палач не могли дознаться у тебя истины. Почтенные господа судьи, этот амулет является еще одним доказательством того, кому на самом деле служит подозреваемая. Охранник ее камеры, Йеклин, обнаружил его зашитым в ее подол.

Судьи потрясенно зашептались, а я невольно посмотрела на свое платье. Каким бы грязным оно ни было, подол оставался целым.

– Я впервые в жизни вижу эту косточку и не знаю, о чем вы говорите. Кто-то на меня клевещет.

– Ты будешь говорить только тогда, когда тебе задают вопрос, ты поняла? – напустился на меня приор. – Я же хочу поведать почтенному суду еще одно обстоятельство: когда добрый охранник вместе с двумя друзьями, столь же почтенными горожанами, попытался отобрать у подозреваемой доказательство, она набросилась на них, точно дикий зверь. И кричала: «Я проклинаю вас! Именем Сатаны и Люцифера, гореть вам в адском пламени!» Давайте же помолимся за благополучие этих трех мужчин, чтобы с ними не приключилось ничего дурного.

– Все это весьма подозрительно, – вмешался судья Беклин. – Сюзанна Зайденштикер, ты сознаешься в том, что пыталась навести чары на охранника и его друзей?

Я сразу заметила, что судья стал обращаться ко мне «на ты», как к простой служанке.

– Ни в чем я не сознаюсь! Этот Йеклин лжет! Он с двумя другими мужчинами вломился ко мне в камеру, потому что они хотели… хотели меня обесчестить. – Я едва сдерживала слезы. – Спросите Готшалька, он успел вмешаться и остановить их. И да, я осыпала их проклятьями, но только для того, чтобы их испугать.

– Мы проверим твои слова, можешь не сомневаться. Прошу вас, продолжайте, уважаемый инквизитор.

Кивнув, брат Генрих перегнулся через стол, и я почувствовала исходивший от него запах кислого вина.

– Так значит, Йеклин лжет. Утверждаешь ли ты, что лжет и отец Оберлин, городской священник?

– Какое отношение отец Оберлин имеет к Йеклину? – опешила я.

– Никакого. Но задолго до начала этого судебного процесса, к которому в каком-то смысле имеет отношение и сожжение тела твоей матери в могильнике, я проводил расследование касательно тебя и твоей матери. В рамках этого расследования я говорил со многими уважаемыми гражданами этого города, в том числе и со священником. Поскольку в случае ведовства речь идет о crimen extraordinarium, то есть о чрезвычайном преступлении, я сумел убедить его в том, что ему надлежит нарушить тайну исповеди. От него я узнал, что ты не раз обращалась к подозрительным особам, чтобы те призвали демонов для предсказания будущего. Ты это отрицаешь?

Я почувствовала, как удавка сжимается на моем горле.

– Никто никаких демонов не призывал. Гадание – это детская игра, таким все занимаются.

Брат Генрих не обратил внимания на мои возражения.

– Как нам стало известно, одна из этих особ – Тощая Агнес. А как известно тебе, у супруги городского палача, да простит меня мастер Ганс, весьма сомнительная репутация. Как и у старухи-травницы Кети, которая, в свою очередь, являлась близкой знакомой для тебя и твоей матери.

– Кети тоже выдвинуты обвинения? – испуганно спросила я.

– Кто здесь задает вопросы, ты или я? – грубо отрезал он. – Итак, известны ли тебе другие подозрительные особы, кроме этой Кети и жены палача?

– Нет, господин инквизитор.

– В том числе и в Страсбурге?

К чему он ведет? Я покачала головой.

– Отвечай!

– Нет, – настаивала я.

– Ходят слухи о том, что твой собственный супруг тайно изучает магию.

Меня бросало то в жар, то в холод. Сейчас нельзя было сказать лишнего.

– Простите, уважаемый инквизитор, за то, что вмешиваюсь, – вдруг заговорил судья Голль, – но я полагаю, что в этом пункте обвинения вы несколько смешиваете различные понятия. По моему мнению, ведовство не имеет ни малейшего отношения к научному изучению алхимии или магии. Достигший мастерства маг полагается на свой разум, чтобы познать тайные силы природы и творить добро. Ведьмы же вступают в сговор с дьяволом, чтобы творить зло.

Видимо, бородатому судье удалось сбить брата Генриха с толку, поскольку тот, запнувшись, долго откашливался, чтобы продолжить:

– Что ж, зайдем с другой стороны. Веришь ли ты, Сюзанна, что существуют ведьмы, заключившие сговор с дьяволом?

– Нет, господин инквизитор, – не раздумывая, ответила я.

– Веришь ли ты в существование злокозненных чар, таких как чары непогоды или порча, наведенная на человека или скот?

– Не знаю… скорее нет.

– Кто-либо из твоих кровных родственников когда-либо обвинялся в ведовстве и применении злокозненных чар и был предан сожжению за это?

Я знала, что если не отвечу на этот вопрос, то еще больше настрою судей против себя.

– Это произошло с моей матерью, но она невиновна.

Вопросы сыпались один за другим.

– Тебе известно о том, что ты пользуешься дурной славой в Страсбурге из-за того, что у тебя до сих пор нет детей и твоя мать была сожжена?

– Это неправда!

– Ты близко общалась с подозреваемыми в ворожбе, такими как Агнес или Кети?

– Нет.

– Ты подносила таким подозреваемым дары?

– Нет, господин инквизитор.

Это, конечно, не вполне соответствовало истине, поскольку моя семья часто отдавала Кети всякие мелочи.

– Ты лжешь! – выпалил приор. – Свидетели дали показания о том, что вы не раз угощали Кети плодами из своего сада.

– Это потому, что ей не хватало на пропитание.

На лице брата Генриха расплылась торжествующая улыбка.

– Гремпер, запишите слово в слово: «Этим ответом подозреваемая засвидетельствовала свою ложь». Продолжим, Сюзанна. Тебе знакома Лейтнер из Оршвиллера?

– Нет. Сегодня я впервые мельком увидела ее в подвале.

– Но она была доброй знакомой повитухи Марии, которая была осуждена как ведьма. Мария же, в свою очередь, принимала роды у твоей матери, и именно она привела Маргариту в ведовской ковен. Еще перед допросом с пристрастием Лейтнер признала, что твоя мать была ворожеей.

У меня голова шла кругом.

– Как бы то ни было, я с ними не знакома, господин инквизитор. Ни с этой Марией, ни с Лейтнер.