Онлайн книга «О чем молчат вороны»
|
Папа ответил, только когда мы дошли до безлюдной парковки. – Она не умерла. – Она утонула в реке! – Сомневаюсь, Бет. Я растерянно нахмурилась. Неужели он не поверил в эту историю? – Кэтчин не врала. Я в этом уверена. – Я этого и не говорил. Она рассказывала правду, только по-своему. – В смысле? – Что ж… взять, например, мерцающих чудищ. Если смотреть на горизонт в жару, кажется, будто он мерцает. Она целый день бродила по берегу, скорее всего, страдая от жажды и не до конца понимая, что есть что. Поэтому приняла мерцающий горизонт за несущихся на нее чудищ. – Ладно, а с чего бы ей воображать, будто ее мама умерла? – Если это мама отправила ее в реабилитационный центр, вполне возможно, что Кэтчин почувствовала себя преданной и покинутой – отсюда история о смерти. К тому же несколько месяцев назад здесь и правда пронесся ураган. Помнишь, об этом говорили в новостях? Многие постройки из-за него пострадали, но никто не умер. Все сходилось, но я не готова была сдаться. – А как же другое измерение? Хвататели? – Когда в жизни все круто меняется – например, тебя кладут в реабилитационный центр, – ты чувствуешь себя там, как в чужом мире. А работники центра наверняка давали ей лекарства. – Ей было плохо от этих «лекарств»! – Отходить от наркотиков тяжело, Бет. О… Значит, Кэтчин сплела все эти события в одну историю, не лживую, как и сказал папа, но лишь отчасти правдивую. Мне стало очень обидно за то, что я во все поверила. Папа достал телефон и взглянул на экран. Потом пробормотал: – Голосовое сообщение. Он нажал кнопку и приложил телефон к уху. А через несколько секунд тяжело вздохнул. – Что такое? – спросила я. – Банковские счета, – ответил он, убирая мобильный в карман. – Тома Каваны и Мартина Флинта. Мы следили за операциями по их счетам в надежде отследить передвижения Каваны. Или даже Флинта – мало ли, это не он сгорел при пожаре. Так вот, у них обоих намного больше денег, чем должно бы быть. И что с того? – Что это значит? – Вполне возможно, что они присваивали часть денег, которые должны были идти на детский дом. Вот и объяснение тому, почему сбежал Кавана. – Папа сердито покачал головой. – Как я и думал – это пустая трата времени! Пожар начался из-за плохой проводки, огонь разгорелся быстро, как это обычно и бывает. Кавана понял, что проверки не избежать, и скрылся. Флинт задохнулся в дыму. А пока искали директора, нашли девочку-подростка, которая сбежала из города и не имеет к этому делу никакого отношения. Он выхватил ключи из кармана и направился к машине. – Куда теперь? – спросила я. – В отель. В отель, где он снова утонет в пучине горя, потому что ему не надо думать над расследованием. – Может, перекусишь? На главной улице есть кафе, вроде неплохое. Наверное, оно еще открыто. – Не голоден. Он с утра ничего не ел, и здесь дядя Кельвин не придет с порцией вкусной тушеной говядины и запасом отборных шуток. Рассмешить папу ему пока не удавалось, а вот есть он его заставлял успешно. Сейчас же позаботиться о папе могла только я. – Перекуси сандвичем, – попросила я. Он не удостоил меня ответом и устало поплелся дальше. Я в отчаянии выкрикнула: – Папа, не молчи! Поговори со мной. Вот же я! Он ненадолго замешкался, а потом сказал, не отводя взгляда от дверцы автомобиля. – Нет. Тебя нет. А потом сел в машину и завел двигатель. – Неправда! – крикнула я ему вслед. – Я здесь! Шум мотора заглушил мой голос. Папа унесся прочь. Я осталась в одиночестве. Правда, мне было одиноко и до того, как он уехал. Странно, что с ним я чувствовала отчужденность, но ощущала себя частью семьи рядом с дядями и тетями, хотя они как раз меня не видели. Все шло не так, как мне хотелось. Я думала, расследование поможет папе взять себя в руки. Теперь на это не стоит надеяться. Зачем Кэтчин нам соврала? Глупо на нее сердиться, но я ничего не могла с собой поделать. И сердилась за то, как легко она меня обманула. И она не дала никакого намека на то, что дело более запутанное, чем кажется. Нет бы придумать что-нибудь любопытное о пожаре, раз все равно сочиняешь! Чтобы папа поверил, будто здесь кроется настоящая тайна. Конечно, неправильно так думать, но сейчас меня это не волновало. Кипя от злости, я влетела обратно в больницу, прямо сквозь стены и двери, и остановилась у кровати Кэтчин, уже собираясь на нее накричать. Она посмотрела прямо на меня. – Долго ты. Я подавилась своими же словами и произвела ряд бессмысленных звуков, после чего все-таки смогла составить предложение: – Ты меня видишь? Она закатила глаза. – Как?! Только папа меня видит! Кэтчин зевнула, словно для нее разговоры с призраками были обычным делом. – Моя мама могла видеть умерших. Значит, и она могла. Потому что сила всех женщин ее рода перетекала из одного поколения в другое и собралась в ней. Невероятно. Кто-то помимо моего отца мог меня видеть. Разговаривать со мной. Я была так поражена, что не знала, что сказать. А Кэтчин как ни в чем не бывало спросила: – Твой папа тебя убил? Я разинула рот от удивления. – Чт… Нет, конечно! Что ты такое ужасное говоришь?! – Тогда почему ты его преследуешь? – Я его не преследую. Я за ним приглядываю. – Тогда кто тебя убил? Я пожала плечами. – Какой-то водитель потерял управление в сильный дождь. Просто несчастный случай. Она нахмурилась. – Тогда почему ты тут застряла? – Я не застряла. – Ты на этой стороне. Как будто у тебя остались незаконченные дела или вроде того. Если тебя не убили, почему ты так плохо справляешься с тем, чтобы быть мертвой? – Что за чушь? Разве можно с этим хорошо справляться? – Да. Двигаться дальше. На следующую ступень. – Э-э… может, это и есть моя «следующая ступень»? – Вряд ли. Это предыдущая. Тебя никуда не тянуло? – Нет… – Я осеклась. Да, после того, как я умерла, у меня перед глазами плясал яркий свет, словно блики на гранях кристалла. Я бы пошла навстречу этим краскам, если бы не услышала, как меня зовет папа. |