Книга Алхимики. Плененные , страница 28 – Кай Майер

Через окошко за спиной кучер получил от пассажира горсть монет. Дверца со стороны тротуара со скрипом открылась, и из кареты вышел элегантный господин в цилиндре и сюртуке, с моноклем на глазу, слегка поклонился Ауре и с достоинством удалился. Он не был похож на человека, который обычно пользуется таким потрепанным экипажем.

Аура поглядела ему вслед и снова повернулась к старику на козлах:

– Вы Валтасар?

– А кто спрашивает?

– Меня зовут Аура Инститорис. Я…

– В первый раз в Праге, – перебил он ее. Она кивнула.

– Кто вам меня рекомендовал?

– Я нашла ваше имя в книге.

Он что-то недовольно пробурчал себе под нос. То ли это было по-чешски, то ли какое-то ругательство, которого Аура не знала.

– Гм, – сказал он наконец, растянув этот звук так, что в конце концов и у Ауры в горле пересохло. – И чем могу быть полезен?

Она показала на свой чемодан:

– Как вы думаете?

– И мне не удастся вас убедить воспользоваться одним из этих новомодных автомобилей?

На этот раз она попробовала улыбнуться:

– Я хотела бы проехать по Птичьей дороге. Весь маршрут.

– Всю Птичью дорогу?

– Да, если вы не против.

Белая лошадь громко заржала.

– Залезайте! – сказал Валтасар, показывая на открытую дверь и не проявляя готовности помочь ей с чемоданом. – Но это будет долго.

– Да, я не возражаю.

Она с усилием забросила чемодан в карету и сама залезла следом.

Потертые сиденья и занавески были пропитаны запахом Валтасара. С таким же успехом она могла сунуть нос ему под мышку.

– Садитесь спиной к окну. – Он имел в виду широкое отверстие в передней стенке кареты, но не пояснил почему. Аура не стала вдаваться в подробности – как только карета тронулась, она скользнула в отверстие и уселась рядом с Валтасаром на козлах.

– Эй! – возмутился кучер.

– Изнутри я не вижу город.

– Но я не гид по Праге.

– Я отлично знаю, кто вы, Валтасар. Думаю, и вы знаете, кто я.

Он прикрикнул на лошадей, чтобы береглись «этих вонючих, гремучих чертовых тачек», а потом ответил уже спокойнее:

– Дочь старика Нестора. Он бывал тут – твой отец.

Теперь Валтасар обращался к ней на «ты», но Аура по-прежнему не фамильярничала, надеясь уважительным тоном завоевать его расположение:

– Так вы его знали?

– Не то чтоб близко. Возил его пару раз, но это было давненько. Лет восемьдесят или девяносто назад. О нем разное болтали – не умеют люди держать язык за зубами. Слухов ходило много, тем более многие на дух не выносили Нестора.

Аура почему-то совсем не удивилась:

– В той книге говорилось, что Птичья дорога – что-то вроде посвящения в тайны города.

– Ох уж эти алхимики, – тихо вздохнул Валтасар. – Вам жизнь не в жизнь без всяких церемоний. Посвящение… Поездка в карете – вот что такое Птичья дорога. Она идет через город с востока на запад. Пару раз мы пересечем концы солнцевратного креста, по которому ориентированы важнейшие постройки в городе. И проедем мимо больших Птичьих домов. – Кучер хитро покосился на Ауру. – Так ты узнаешь Прагу, а Прага узнает тебя.

Карета с грохотом и скрипом катилась по Целетной улице. Не прошло и нескольких минут, как Валтасар показал на один неприметный фасад. Дом казался новее соседних. Над входом виднелся каменный рельеф – птица с длинным хвостом-веером, обрамленная сложнопереплетенным орнаментом. Тонкая работа. Ауре вспомнился птичий скелет в башне Иннин.

– Дом «У билего пава» – у белого павлина, – пояснил кучер. – Первый пункт маршрута. Павлиний хвост символизирует цвета радуги, которыми отливает философский камень после окончательной дистилляции.

Аура кивнула и подумала, что словоохотливый Валтасар эти пояснения отбарабанивает, как заученный урок; непохоже, чтобы сам он был горячим приверженцем тайного учения.

– Павлин – священная птица Геры, матери богов, – продолжал он. – Символизирует солнце. Узор из глаз на его хвосте указывает на стоокого великана Аргуса Панопта, охранявшего Ио, дочь речного бога Инаха. – Произнося все это низким, благозвучным голосом, кучер искоса поглядывал на Ауру, словно пытаясь понять, поражает ее такое изобилие информации или наводит скуку. – В конце концов великан был побежден, а Ио превращена в корову. Корова же считалась у греков воплощением луны. А луна, как известно, один из символов Великого делания, символ превращения обыкновенного в драгоценное. Ведь в разные свои фазы луна меняет цвет – в новолуние из черной становится белой, а в полнолуние иногда и красной.

Лошади бежали рысью, не обращая внимания на разглагольствования своего хозяина, которые слышали уже несчетное число раз. Дом «У белого павлина» остался позади.

– А сколько всего таких пунктов мы проедем? – поинтересовалась Аура.

– Восемь – если ты действительно хочешь увидеть их все.

– Разумеется.

Валтасар не солгал, предупредив, что он не гид. Конечно, он возил пассажиров по городу и проговаривал свою речь у каждого из Птичьих домов, но для него это была лишь часть повседневной рутины.

Они выехали на Староместскую площадь. Тынский собор остался справа.

Аура спросила:

– Давно вы ездите по этому маршруту?

– Порядком уже.

– С пятнадцатого века? Так было написано в книге.

Он вздохнул:

– С тысяча четыреста шестьдесят первого года. Тогда я стал одним из вас.

– Но вы ведь не алхимик, верно?

Смех сотряс его огромное тело.

– Вообще-то я был солдатом. И вовсе, черт подери, не просил делать меня бессмертным! Но раз уж так вышло, пришлось мне искать себе занятие. А тут подвернулась солидная, честная работа. А куда было деваться? Так и стал возить пассажиров.

– Ведь ваше ремесло – куда больше, чем работа?

Валтасар польщенно погладил бороду:

– Да уж, в нынешнее время оно куда нужнее, чем тогда.

– Позвольте спросить почему?

Он бросил взгляд через площадь на Пражские куранты. Упоминания об этом удивительном механизме попадались Ауре в алхимических трактатах чаще, чем о любом другом произведении точной механики. На башне Староместской ратуши вращались разноцветные диски и циферблаты, но Валтасар не удостоил их вниманием: куранты не были одним из пунктов маршрута. Вместо этого он кивнул на сновавших по широкой площади людей.

– Они и не подозревают, какая над ними висит опасность, – произнес он с горечью. – Они могут жить спокойно лишь до тех пор, пока кто-то проезжает Птичьей дорогой от начала до конца.