Книга Кельтский крест, страница 22 – Екатерина Каблукова

— Что стоишь? Пойдем, — я улыбнулась парню и зашла в конюшню. Лошади удивленно насторожили уши. Они стояли в два ряда в открытых денниках, привязанные к металлическим кольцам, вбитым в стены. Из глубины раздалось гневное фырканье жеребца.

— Эй, вы куда? — злобный маленький тролль выскочил на нас из тьмы денника. Я инстинктивно отшатнулась, затем сообразила, что это всего лишь человек. Мохнатые брови и очень длинные руки делали его похожими на гориллу.

— Это Брин, главный конюх, — шепнул мне Атли, я кивнула.

— Добрый день! — вежливо поздоровалась я. Брин прищурился, всматриваясь в меня своими почти бесцветными глазами, затем удивленно моргнул:

— Миледи? Вы? Но… — он недоуменно рассматривал мой наряд.

— Мы тут зашли э… с лошадью пошептаться, — сообщила я, — Не возражаете?

— Это честь для меня, — Брин с достоинством поклонился, — Прошу!

— Спасибо! — я задумчиво побрела вдоль денников, блаженная улыбка то и дело появлялась на моем лице. Брин с Атли шли следом. Лошади, не заметив ничего необычного, вернулись к сену. Я с любопытством рассматривала их: невысокие, костистые, с короткими ногами, мощными шеями и невысокой холкой. Таких и в плуг можно, и в повозку, и рыцаря в полном вооружении выдержат. Я легко нашла белую кобылку, на которой ездила вчера и кивнула Атли:

— Оседлай ее и выводи.

— Но… — он замялся.

— Что но?

— Это лошадь для женщин, миледи, — вмешался Брин.

— Почему только для женщин? — удивилась я.

— Она же невысокая.

— Ну и хорошо! Падать проще! Седлай!

— Нет! — мальчишка вскинул голову, — я не желаю быть посмешищем на этой лошади.

— Вчера ты стал посмешищем и без оной! — одернула я его. Брин хмыкнул. Атли покраснел. Я чуть смягчилась:

— Атли, если ты хочешь научиться чему-нибудь, то запомни — нет лошадей для женщин и для мужчин. Есть просто лошадь: четыре ноги, один хвост, одна голова, которой лошадь в отличие от нас пользуется. Я беру эту лошадь, потому что я вчера на ней ездила. Я понимаю, что она представляет и хочу посмотреть, что из себя представляешь ты. Надеюсь, теперь понятно?

Парень кивнул и поплелся за седлом. Брин, пожевывая соломинку, задумчиво смотрел на меня:

— Мне вчера порассказывали ребята… вы действительно шепчущая?

— Говорят — да. Как гнедой?

— Спина сбита, заподпружилась. У него все лошади так.

— Почему?

— Не знаю, сколько не учи, все не так. Милорд Алан вчера его лично выпорол, но вряд ли поможет.

— Сесть в седло? Оригинальный подход. — прислонившись к стене я лениво смотрела, как Атли приволок седло и начал пытаться зайти к лошади. Со стороны это выглядело достаточно странно. Мальчишка долго выжидал, пока лошадь повернется к сену, затем делал шаг по стеночке и замирал вновь, если лошадь оглядывалась на него.

— Что за… — я повернулась к Брину, тот пожал плечами:

— Он всегда так. Мы уже привыкли.

Я вздохнула:

— Атли!

Он обернулся, его глаза были наполнены ужасом. Кобыла переступила с ноги на ногу, и Атли, услышав цокот копыта, пулей вылетел в проход. Поймав мой пристальный взгляд, он покраснел и опустил голову. Я вдруг поняла, что он просто до безумия боится лошадей.

— Положи седло, — я постаралась сказать это как можно мягче, он подчинился, — Как я понимаю, заподпружившегося коня все равно надо отшагать?

Бринн, которому предназначался вопрос, кивнул, презрительно глядя на Атли.

— Тогда сегодня мы займемся этим. Стой здесь, я возьму лошадь и приду.

Мы с Брином прошли чуть дальше, он выдал мне веревку и кивнул на лошадь:

— Справитесь?

Я фыркнула:

— Конечно!

Бринн постоял в проходе, наблюдая, как я привязываю веревку к недоуздку и вывожу лошадь, затем удовлетворенно кивнул и удалился, бросив на прощание:

— Если что — я здесь.

— Спасибо, учту, — мы с лошадью вышли наружу, Атли понуро плелся следом. В молчании мы миновали ворота замка и под удивленные взгляды караульных вышли за стены. Ветер радостно накинулся на нас, будто поджидал. Я отпустила веревку почти на всю длину, лишь посматривая, чтобы гнедой не слишком отвлекался на траву. Море вокруг бушевало. Прилив уже закончился, и теперь от большого острова нас отделяла полоса воды. Минут десять я молча шагала с конем, Атли, словно тень следовал за мной, затем я спросила:

— Почему ты мне не сказал?

— Не сказал что? — Атли опасливо косясь на лошадь, подошел поближе.

— Что ты боишься лошадей.

Он вздрогнул и беспомощно посмотрел по сторонам, ища поддержку у стен, затем напустил на себя безразличный вид:

— С чего вы взяли?

— Погладь ее, — я кивнула на гнедого. Мальчишка замялся, робко подошел поближе, я чуть щелкнула концом веревки, заставляя лошадь двинуться рысью. Лошадь радостно заржала, пару раз пнула воздух задними ногами и рванула вперед размашистой рысью. Атли тут же шарахнулся в сторону и замер, затравленно поглядывая на меня. Я успокоила лошадь и выжидающе посмотрела на него, он опустил голову, признавая мою правоту.

— Час от часу не легче! — пробурчала я, — Ладно, для начала надо отгонять твоего коня. Стой за мной.

Он послушно занял место за моим плечом. Гнедой тряхнул головой и пошел по траве широкой размашистой рысью. Я следила за ним с каким-то трепетным восторгом, ощущая, что это мои ноги легко касаются зеленой травы. Я чувствовала, как пружинит земля под ногами, как ветер треплет мне гриву, как свежий морской воздух наполняет мне грудь. Ветер бил мне в лишо, отбрасывая со лба волнистую гриву. Я вдруг поняла, что наконец-то вновь обрела себя. Всю сознательную жизнь я пряталась от самой себя, подстраиваясь под желания других. «С твоим увлечением ты не создашь семью!» — твердили мне родители, и я, как послушная дочь, верила им. Сейчас можно ли назвать мою семью счастливой? Мы с мужем — два абсолютно чужих друг другу человека, живущие под одной крышей. «Ты просто не будешь ничего успевать!» — говорил мне муж. Сейчас, издалека, мне становилось ясно, что он просто ревновал. Ревновал мое время, мое внимание, мои деньги, в конце концов. С каждым шагом гнедого, бегущего по зеленой траве, с меня будто спадали оковы. Мне вдруг захотелось действовать: вернуться в свое время и разом решить все проблемы. Кажется, я улыбалась. Гнедой перешел на шаг, удовлетворенно поглядывая на меня. Я подошла к нему, он нежно ткнулся головой мне в живот.

— Спасибо тебе — прошептала я коню и позвала Атли, так и оставшегося стоять в центре круга, — Ну что, пойдем?

За все это время парень не проронил ни слова. Заведя лошадь и поручив ее заботам Брина, я вновь вышла во двор. Дождь уже прекратился, хотя небо оставалось серым и в воздухе ощутимо веяло холодом и сыростью. Отойдя от конюшни достаточно далеко, я остановилась и выжидающе посмотрела на Атли. Он молчал, уставившись на свои ноги. Тишину нарушали лишь крики чаек да негромкие разговоры часовых на стенах.