Книга Кровь за кровь, страница 22 – Сергей Майдуков

— На машине, — неуверенно произнесла Алена.

— До машины добраться надо, — продолжал Николай. — Во двор въезд запрещен. Значит, через весь институт груз волочить.

— Или через проходную, — вставил Роман.

— Вариант. В принципе, одним трупом больше, одним меньше, ничего не решает.

— Трупы?

— Ты думал, нам золото подарят? Его отнимать придется.

— Тут я тебе не помощник, Коля, — покачал головой Роман. — Я оружие с роду в руках не держал.

— В выходные поднатаскаю за городом, справишься, — сказал Николай.

Алена, нервно наблюдавшая за ними обоими, вскочила со стула:

— Эй, вы здесь не одни! Между прочим, золото я нашла.

Николай скучно посмотрел ей в глаза:

— Хочешь забрать его сама?

— Сто пятьдесят килограммов — это почти в три с половиной раза меньше, чем полтонны, — заявила Алена, дергая себя за пальцы. — Мы потеряем кучу денег.

— Мы сохраним головы на плечах, — возразил Николай. — В конце процесса, когда у них будет хренова гора золота, они нагонят туда толпу охранников, и тогда к цеху не подступишься.

— Резонно, — согласился Роман.

— Это еще не все, — продолжал товарищ. — Сто пятьдесят слитков и так неподъемная ноша, а что делать с пятью сотнями? Это же вот столько. — Он расставил руки, чтобы показать. — Не фунт изюма. Мы и полторы сотни не унесем. Самое большее — шестьдесят вдвоем. Ну, семьдесят, это уже с натяжкой. Алену в расчет не берем.

— Почему? — быстро спросила она.

— Потом объясню.

— По тридцать пять кило на брата, — прикинул Роман. — Не очень-то побегаешь, даже если с рюкзаком…

— Я и говорю, — кивнул Николай. — Не будем жадничать. Кроме того, если забрать только часть, то нас не станут искать по всему миру до конца жизни. Банк откупится, бандиты успокоятся, а на нас махнут рукой.

— Сколько же мы теряем? — заволновалась Алена. — Когда Антон… В смысле, Переверзин… Когда он говорил с Бачевским, они собирались продать полтонны за восемнадцать миллионов долларов. Получается, получается…

— Тридцать шесть тысяч за кило, — быстро сосчитал Роман.

— Тридцать шесть на десять, — бормотала Алена, — это будет триста шестьдесят… Умножить на семь…

— Больше двух с половиной лимонов.

— Оставьте эту арифметику, — поморщился Николай. — Как дети, честное слово. — Банк реализует золото по настоящей цене. Нам столько никто не даст. В лучшем случае задвинем товар за миллион, а то и за половину.

Алена почувствовала себя так, словно ее саму ограбили.

— Пятьсот тысяч? — скривилась она. — Меньше, чем по двести каждому?

— А сколько у тебя сейчас? — спросил Николай. — Молчишь? То-то. Лично мне хватит. Потому что мертвым деньги ни к чему. Весь фокус в том, чтобы разбогатеть и выжить. Мне погибать нельзя. У меня дело важное.

— Поддерживаю, — сказал Роман. — «За» руками и ногами. До сегодняшнего вечера я сомневался. Сейчас вижу, что Колян все продумал, все предусмотрел. Я верю в успех. У нас получится.

— А я уже жалею, что с вами связалась, — призналась Алена. — Зачем довольствоваться малым, когда нужно брать все! Золото можно возить на каких-нибудь тележках…

— На вертолетах, — подсказал Николай.

— А ворота можно вышибить грузовиком и подъехать прямо ко входу, — продолжала она.

— Это не боевик про ограбление, — напомнил Роман. — Это жизнь.

— Если кого-то что-то не устраивает, — заговорил Николай, — пусть скажет сразу. Потом будет поздно. Когда это колесо закрутится, его уже не остановишь. Алена?

Она поджала губы, дернула плечами и кивнула.

— Мы в теме, — сказал за нее Роман.

— Тогда вот еще что. — Николай встал. — С кем ты живешь, Ромка? По-прежнему с бабулей?

— Она умерла.

— Отлично. Черт! Я хотел сказать, хорошо, что о ней не придется беспокоиться. Мои за бугром, там не достанут, не те времена. Как насчет твоей мамы, Алена?

Она мелко захлопала ресницами.

— При чем тут моя мама?

— Если что-то пойдет не так, если тебя вычислят, ей тоже придется податься в бега.

— Ох, я как-то не подумала…

— Колька за всех подумал, — уважительно отметил Роман.

— Надеюсь, до этого не дойдет, — продолжал Николай. — У тебя будет особая миссия, Алена. Тебя не заподозрят.

— Какая миссия? — насторожилась она.

— Тебе придется придержать Переверзина, чтобы он не сунулся в институт сам, а если приспичит, поручил проверку мне. — Николай повернулся к другу. — На самом деле мы уже будем там. Я присмотрел местечко.

— Где? — изумился Роман.

— В кабинете начальника цеха. Окно прямо над печами. Рама поднимается. Высота два метра. Пустяк.

Теперь и Алена преисполнилась уверенности в успехе предприятия. Она посмотрела на бывшего жениха с невольным уважением и опаской. Он здорово переменился за время разлуки. Обмолвился, что воевал. Где? С кем? Это не имеет значения. Главное, что Николай Рахманов привык убивать и при необходимости сделает это не моргнув глазом.

А что если он надумает избавиться от сообщников? «Нет, — сказала себе Алена. — Этого не может быть. Впрочем, сейчас проверим».

— Нападем ранним утром, когда работяги будут усталые и сонные, — продолжал Николай деловито. — Институтские охранники не страшны, даже если у них стволы имеются. Видел я эту парочку. Им только огороды охранять. Когда явится смена, нас уже и след простынет.

— Ты сказал, что я должна буду задержать Переверзина, — напомнила Алена, внимательно наблюдая за Николаем, чтобы не пропустить ни малейшего изменения его лица. — Когда именно и каким образом?

Он уставился на нее.

— С вечера воскресенья, всю ночь и до утра. Думаю, у тебя получится.

Его лицо было каменным.

— За кого ты меня принимаешь? — медленно спросила Алена.

— За женщину, — сказал Николай ровным тоном. — За женщину, которая решила разбогатеть. Мы с Романом проделаем всю самую трудную, опасную и грязную работу, тогда как ты просто получишь удовольствие.

Алене захотелось визжать, ругаться и царапать это непроницаемое лицо ногтями, пока под маской безразличия не проступят подлинные чувства. Но она нашла способ причинить Николаю куда более сильную боль.

— Ладно, — согласилась она. — Антон носа наружу не высунет. Я обещаю.

Роман побледнел. Николай тоже, но это никак не сказалось ни на его мимике, ни на позе, ни на тоне.

— Придется потерпеть, дружок, — произнес он. — Ничего страшного.