Онлайн книга «Астролябия судьбы»
|
Но такое оживление царит только в богатых кварталах возле Славянской набережной и вдоль Гранд-канала. В дальних уголках Дорсодуро и Каннареджо властвует ночная тишина, а кое-где уже пробуждаются те, чей день начинается с рассветом, – булочники, зеленщики, молочники, торговцы свежей рыбой. В этот предрассветный час возле моста, соединяющего, а вернее разделяющего, христианские кварталы и Новое Гетто, появился высокий человек в черном плаще, лицо которого закрывала баута – черная маска с длинным птичьим носом. Стражник, который дремал возле цепи, преграждающей вход на мост, проснулся и потянулся за алебардой. – Стой, кто идет? – Христианин! – отозвался незнакомец. – Ежели ты христианин, что тебе здесь нужно? – У меня важное дело, которое тебя не касается. – Ты же знаешь закон – до рассвета никому нельзя входить в гетто и выходить из него. – А если у меня есть пропуск? – Какой еще пропуск? – Вот такой – с самой что ни на есть подлинной печатью! – С этими словами человек в маске протянул стражнику новенькую серебряную монету. Стражник попробовал монету на зуб, удовлетворенно кивнул и спрятал ее в карман. – Что ж, твой пропуск в порядке, и печать на нем подлинная. Коли так – проходи! Человек в маске перешел мост и углубился в узкие переулки Нового Гетто. Здесь он явно чувствовал себя как дома и через несколько минут остановился возле неприметной лавчонки, над дверью которой висел бронзовый компас. Незнакомец постучал в дверь медным дверным молотком. Некоторое время никто не отзывался, он постучал еще раз. Наконец в соседнем доме открылось окно, и кто-то прокричал хриплым заспанным голосом: – Господин Бенцони! Скажите уже вашему гостю, чтобы он угомонился, пока не перебудил всю улицу! Еще немного – и он разбудит мою жену, а тогда вы знаете, что будет! Только после этого предупреждения в лавке загорелась свеча, послышались неспешные шаркающие шаги, бормотание, и недовольный голос произнес: – Ну, кого там черти принесли в такую рань? – Просыпайтесь, мастер Исаак. Это я, Страпарелли. С громким стуком открылось окошечко на двери, в нем появился круглый блестящий глаз. – Синьор Страпарелли? Да правда ли это вы? Под этой маской вас не узнать. – Я, я! – Ночной гость снял маску, чтобы хозяин лавки мог его разглядеть. Открылось смуглое лицо с густыми бровями и длинным кривым шрамом. – Я принес вам одну любопытную заморскую вещицу, ради которой не грех и подняться в столь ранний час. – Неужели нельзя было прийти попозже, как ходят все порядочные люди… – Можно, мастер Исаак. Если хотите – я приду позднее, да только уже не к вам. – Нет, нет, синьор Страпарелли, ни к чему быть таким обидчивым. Заходите, коли уж пришли. Все равно я теперь не засну. Да заходите скорее! Сколько можно стоять на пороге? А то уже вся улица слушает наш разговор. Вам это нужно? Дверь лавки открылась, ночной гость вошел внутрь. Он оказался в небольшом темном помещении, посреди которого стоял старик в засаленном бархатном халате и ночном колпаке. В руке у него был позеленевший медный подсвечник на одну свечу. Свеча едва освещала лавку, придавая ей загадочный и мрачный вид. Тускло мерцали расставленные по полкам и развешанные по стенам морские приборы – всевозможные компасы и астролябии, секстанты и угломеры. Тут же виднелись палаши, сабли, шпаги, пищали, мушкеты, аркебузы и прочее оружие. Среди этих полезных и опасных предметов попадались ярко раскрашенные маски, привезенные из дальних стран. – Уж извините, синьор Страпарелли, – проговорил хозяин этих богатств, поставив подсвечник на стол, – не предлагаю вам угощения – время слишком раннее. Показывайте, что вы принесли, да покончим скорее с этим делом. – Вот, взгляните, любезный мастер Исаак! Ночной гость вынул из-под плаща объемистый кожаный мешок, бережно развязал тесемки и показал хозяину его содержимое – сложную конструкцию из тускло блестящего серебристого металла. Глаза торговца сверкнули, однако он тут же попытался скрыть возбуждение и проговорил как можно спокойнее: – Что ж, неплохая вещица… Пожалуй, я возьму ее у вас, синьор Страпарелли, коли мы сойдемся в цене. – Сойдемся, сойдемся, непременно сойдемся! Я уже вижу, как горят ваши глаза! – Не знаю, что вы там видите, но сразу, чтобы не торговаться, назову вам настоящую цену. – И какова же ваша настоящая цена? – Пять золотых дукатов. И скажу вам прямо, любезный синьор, я даю вам такую хорошую цену только в знак нашей старой дружбы. Конечно, моя честность когда-нибудь разорит меня, но уж такой я человек… – Такой человек? – передразнил торговца ночной гость. – Вы хотите сказать, такой старый мошенник! Такой бессовестный обманщик! Да за такие деньги можешь поискать другого дурака! – И он сделал вид, что собирается покинуть лавку. – Постойте, синьор Страпарелли! – Старик положил руку ему на плечо. – Экий вы торопливый! Куда вы так спешите? – К другому торговцу, который не будет напрасно тратить свое и мое время и даст мне настоящую цену. – В такой час все лавки в Новом Гетто закрыты! – Ради этой вещицы откроют! К примеру, синьор Тедески охотно купит ее у меня… – Синьор Тедески? К черту синьора Тедески! Да скажите уже, сколько вы надеетесь получить за вашу ржавую железяку? Скажите, чтобы мы посмеялись вместе! – Во-первых, она вовсе не ржавая. Во-вторых, вовсе не железная, вы это видите не хуже меня… – А какая же? Вы не хуже меня знаете, что это не золото и не серебро… – Да, но и вы знаете, что вещица эта – редкая и стоит никак не меньше пятидесяти дукатов… – Пятьдесят? – Лавочник выпучил глаза. – Пятьдесят золотых дукатов? Я не ослышался? – Нет, милейший, не ослышались. Пятьдесят – и ни сольдо меньше! Или я пойду к Тедески. – Синьор Страпарелли, вы хотите меня разорить! Пятьдесят дукатов! Слыханное ли это дело? Да за пятьдесят дукатов я охотно продал бы свою лавку, да и жену в придачу. Беда только, что покупателя не найдется. – За свою жену вам еще пришлось бы приплатить. В общем, как хотите. Я пойду к Тедески. – Постойте, постойте, дорогой друг! – Лавочник преградил ему дорогу. – Давайте уже поговорим серьезно. Ради нашей старой дружбы я готов пойти на огромные расходы, я готов разориться. Пусть будет двадцать дукатов. – Нет. Либо соглашайтесь на мою цену – либо пропустите меня! – Двадцать пять дукатов! – Черт с тобой, старый скупердяй! Сорок, но это – последняя цена. |