Книга Кошка Баскервиллей, страница 18 – Марина Серова

С такими мыслями я приехала в отдаленный район нашего многолюдного Тарасова. Обычный спальный район, старые хрущевки, вонючие подъезды, отсутствие домофонов на дверях — классика жизни.

Третий подъезд искать долго не пришлось. Окна квартиры номер двенадцать на втором этаже отнюдь не радовали глаз — черная копоть, сажа, обгоревшие оконные рамы.

Ясно, что именно здесь произошло преступление, а я думаю, что это явно не несчастный случай.

Осмотрев запущенный двор и не заметив ничего странного, я смело поднялась по лестнице.

Дверь квартиры номер двенадцать была грубо выломана и снята с петель. Теперь она одиноко стояла возле подъездной стены. Внутри квартиры до сих пор чувствовался сильный запах гари.

Я смело шагнула внутрь, но долго находиться в стенах квартиры было невозможно, и как только я снова вывалилась на лестничную площадку, чтобы хоть чуток прокашляться, нос к носу столкнулась с незнакомой девушкой.

Красавица блондинка с избалованным и капризным выражением лица и немного вульгарной боевой раскраской на лице, столкнувшись со мной, от изумления даже вскрикнула:

— Кто вы такая? Что вы тут делаете?

— Нет, это вы представьтесь. Кто вы? — я сунула блондинке под нос свое удостоверение.

Откинув льняную прядь за ухо, она представилась:

— Оксана. Оксана Прядилина.

— Кем вы, Оксана, приходитесь убитому Алексею Чевурину?

— Убитому? Ой… Почему убитому? Он сам угорел, — залепетала девушка.

— Следствие разберется, сам — не сам. Вы не ответили на вопрос.

— Леша — мой парень. Был мой парень, — тихо уточнила Оксана.

Ага, на ловца и зверь бежит.

— Вы ответите на несколько моих вопросов? Где можно побеседовать?

— Да-да, отвечу, — испуганно закивала блондинка.

Неужели ее так напугали представители закона?

— Можно, наверное, у меня в машине поговорить. Вот только мне через час на кладбище надо, — пролепетала Оксана.

— Я вас надолго не задержу.

Мы сели в белую «Ладу», припаркованную у подъезда.

Я спросила:

— А что вы сегодня делали в квартире Алексея?

— Я сюда забежала, так как телефон забыла в прихожей. А сегодня вот вспомнила.

— А когда забыли?

— Так вот вчера и забыла, заскочила к нему — продуктов принесла, думала, мы с ним помиримся, фильм посмотрим. А он меня выгнал — сказал, что ему некогда. Так грубо мне ответил. Мы опять поругались. Он меня толкнул, у меня телефон вывалился из кармана куртки. А я только в машине заметила.

— Почему вы поругались?

— Это важно?

— Если я спрашиваю, значит, важно.

— Да он как-то не в себе был. Кричал на меня, что ему некогда. Взвинченный такой, нервный.

— Он пьян был? — уточнила я.

— В том-то и дело, что трезвый. Он, когда пьяный, смирный бывает. А тут трезвый и злой.

— Во сколько вы от него ушли?

— Часов в десять — пол-одиннадцатого. Но уже темно было. Я еще минут двадцать здесь в машине сидела. Курила, плакала. А чего он со мной так обращается? Он мне в любви клялся, а теперь толкается, дерется.

— Во сколько вы уехали? Ничего странного не заметили?

— Уехала около одиннадцати. Ничего вроде, а хотя — да, было. Парнишка молодой с дерева спрыгнул, напугал меня, пацан. Вот же делать нечего, лазают, как мартышки.

— С какого дерева?

— А вот с этого, где мы стоим.

Я вышла из машины и посмотрела на ясень, росший рядом с подъездом. Высокое дерево своими ветвями соприкасалось с балконом Чевурина.

Мартышки, говоришь? Ну-ну.

— Опишите мне этого парня.

— Темно было, я лица не видела. В темной кофте, капюшон на голове, худенький такой, невысокий. Лет шестнадцать-семнадцать.

Где-то я такое описание уже слышала. Вдруг меня осенило:

— А на ногах у него, наверное, были белые кроссовки?

— Да-да, точно белые кроссовки, я вспомнила. Он еще так смешно убегал в них, и только пятки сверкали в темноте.

Тот же парнишка в кроссовках засветился на месте убийства Таисии Скворцовой.

Бинго! Неужели вот он наш таинственный убийца?

— А когда Алексея нашли, дверь входная была закрыта изнутри?

— Да, дверь была закрыта. Везде дым-гарь. Пожарные сказали, от сигареты загорелся плед, потом занавески, и все сгорело. И Леша тоже.

В принципе достаточно спортивный парень вполне мог перелезть с балкона на дерево. Этаж все-таки второй, а не двенадцатый.

— А у меня сведения, что вы сами пару лет назад выгнали Лешу, — вспомнила я историю Ольги Мещерской.

— Ой, я его потом каждую неделю выгоняла. Мы то мирились, то дрались. Такая, блин, любовь. Скажите, а после расследования я смогу свой телефон забрать? Он там в квартире где-то лежит.

— Пойдемте посмотрим.

Мы снова поднялись в квартиру двенадцать. Теперь я намочила водой из бутылки носовой платок, приложила его к лицу. Оксана сделала то же самое, и мы зашли в квартиру.

Все окна были открыты, но запах все равно был нестерпимый.

Оксана в прихожей пыталась найти свой телефон.

Прихожая еще более-менее сохранилась, а вот комната выгорела почти вчистую. Следы гари, сгоревшая мебель, запах едкого пластика, следов здесь найти было нереально.

Если что-то и было, пожарные уже все затоптали.

Я вышла на балкон. Здесь было относительно чисто.

Как я и предполагала, одна из ветвей ясеня вплотную подходила к балкону, и можно было легко дотянуться до дерева.

Я внимательно осмотрела ветку, она была немного погнута и сломана. Ясно, по ней вчера кто-то спускался вниз.

Второй этаж — высота всего метров пять-шесть.

Не обнаружив ни на балконе, ни на ветке больше никаких следов, я вернулась в прихожую к Оксане. Она безуспешно заглядывала под шкаф с обувью. Телефона не было. Но тут я заметила, как что-то блеснуло за зеркалом, нагнувшись, я вытащила телефончик.

Кашляя от вони, мы снова выскочили в подъезд.

— Спасибо-спасибо, — завопила Оксана. — А вы не знаете, что теперь с квартирой будет? Кому она достанется? Мы, конечно, не были расписаны с Лешей, но вы, может быть, знаете, в гражданском браке можно претендовать на квартиру, наследство умершего?

Я скривилась как от зубной боли.

Такая, блин, любовь. Еще не успела гражданского мужа похоронить, а уже квартиру делит.