Книга Год нашей любви, страница 59 – Сарина Боуэн

Я бросила еще один взгляд на человека, который пришел увидеться с ним. Он стоял и смотрел на Хартли – с покрасневшим лицом и напрягшимся телом.

– Почему бы тебе не зайти, – услышала я голос Хартли перед тем, как открыть дверь на улицу и выйти наружу.

Хартли

Довольно долго мы с ним молчали. Он сел на Корин диван, а я выдвинул из-за стола Даны стул и уселся напротив. Я много раз видел его фотографии в интернете, но вживую все воспринималось иначе. Я никогда даже не думал, что однажды окажусь с ним в одном помещении. Мне было тяжело справиться с шоком.

Думаю, ему тоже приходилось непросто.

Так что мы с ним несколько минут изучали друг друга.

– Адам, – наконец произнес он и откашлялся. – Прости меня. Я знаю, что приношу извинения до абсурдного поздно, и, в общем, не жду от тебя понимания. Но все равно хочу это сказать.

Я всего и смог, что кивнуть. Теперь, когда он был тут и сидел напротив меня, мою голову заполонили злые вопросы. Как ты мог? Ты знаешь, как моя мать надрывается на работе? Ты знаешь, сколько издевательств я вытерпел в школе? Мы защищали тебя, но я даже не знаю, ради чего.

Я знал, что если открою рот, то плотина прорвется, и потому, проглотив горечь в горле, остался молчать. Но в глубине души – и признавать этот факт было стыдно – мне хотелось ему понравиться. После столького времени я по-прежнему надеялся произвести хорошее впечатление.

Он нервно постукивал пальцами по бедру. Его джинсы были дорогого темного цвета – из тех, что купила бы Стася. Еще на нем были стильные черные туфли и пиджак, который, наверное, стоил побольше, чем автомобиль моей матери.

– Я развожусь, – сказал он внезапно.

– Я читал в новостях, – признал я. Я вовсе не хотел дать понять, что следил за ним все эти годы. Но его развод попал на первые полосы сразу после того, как я отправил письмо. Кто угодно мог об этом узнать.

– Твое письмо попало мне в руки только спустя недели. Ты отправил его в Коннектикут, а я все это время был в городе.

Я снова кивнул и попытался сосредоточиться на том, что он говорил. Но серьезно, это было похоже на выход из тела. Я никак не мог перестать глазеть на него и подмечать детали нашего сходства. Его брови были в точности, как у меня.

– Моя жена… моя бывшая жена… сказала мне, что написано на конверте, от кого оно. И тогда я рассказал ей о тебе.

– Да? – пискнул я.

Он кивнул.

– Она ничего не знала. Я наделал много ошибок, Адам. Но в прошлом месяце все равно рассказал ей, пусть она уже и ушла от меня. Хранить секреты – это плохая стратегия. Жаль только, что мне потребовалось двадцать лет на то, чтобы это понять.

Отчего-то мне стало смешно, и я выдавил кривую улыбку.

– Что? – спросил он.

– Ничего. Просто… а я-то считал тугодумом себя.

На это мой отец ответил улыбкой. Но она была грустной.

– В общем, перед встречей с тобой я подождал еще месяц – не хотел, чтобы твое имя очутилось в статьях о разводе. Чтобы какой-нибудь репортер решил, что эти две вещи связаны. Такого рода дрянное внимание тебе ни к чему. – Откинувшись на спинку Кориного дивана, он положил ступню на колено. – И я пока что не рассказал о тебе своим детям. В последнее время им и так пришлось вынести из-за меня немало дерьма.

И вот на этом моменте я немного сорвался. Вероятно, из-за того, как небрежно он сказал «своим детям».

– И поскольку я с твоим дерьмом уже свыкся, то к чему спешить, да? – выскочил из моего рта гневный вопрос.

Сначала вид у моего отца стал пораженным. Затем печальная усмешка вернулась на место.

– Справедливо.

Но я покачал головой.

– Нет, просто… – Я сделал глубокий вдох, затем выдохнул. – Я попросил о встрече не для того, чтобы на тебя наорать. – Однако, сказав это, я осознал, что не имею ни малейшего представления о том, на что я рассчитывал. Я всегда мечтал о нормальном отце, но когда тебе двадцать один, то срок годности этой мечты, вероятно, давно истек.

– Адам, было бы странно, если бы ты не был зол на меня. Я знал это, когда ехал сюда.

– Ты застал меня врасплох.

– Я знаю. Но есть вещи, которые нельзя сделать по телефону. – Он неловко поерзал. – У меня есть трое детей. Мальчикам – Райану и Дэниелу – одиннадцать и девять, а моей дочери Эльзе – семь.

Райан. Дэниел. Эльза.

– Это было самым тяжелым, – выпалил я.

– Что именно?

– Иметь братьев, которые не знают, что я существую. – Я видел их в тот раз, по соседству со Стасей. Я сказал Кори, что не смог рассмотреть их, и не соврал, но тот момент все равно отпечатался в моей памяти: один брат закинул за голову руку, а второй бежит по безукоризненному газону принимать пас. Никогда еще я не чувствовал себя таким посторонним.

– Хорошо. На следующих выходных я им расскажу.

Я покачал головой, потому что сообразил, что веду себя эгоистично.

– Знаешь, они во всем этом не виноваты. Так что не беспокойся.

Мой отец подался вперед.

– Нет, ты был прав. Секреты не довели меня до добра. Я расскажу им, и они поудивляются минут десять, а потом ты станешь для них рок-звездой. – Он опять улыбнулся, и это была стопроцентно искренняя улыбка. Было видно, что одна только мысль о детях согрела его. – Серьезно. Старший брат, который играет в хоккей… У тебя будет бешеная популярность. Так что будь осторожен в своих желаниях.

Я потер коленку, думая о том, сколько времени не стоял на коньках.

– Ты не играл в этом году?

– Нет. Сломал в двух местах ногу.

– Неприятно, наверное, было.

Я пожал плечами.

– Да. Но теперь все в порядке. И я встретил чудесную девушку. – Я осознавал, что если б не перелом, то наши с Кори пути, вероятно, никогда бы не пересеклись. Я бы, скорее всего, до сих пор находился в самых патологических в мире отношениях со Стасей.

И так и не разобрался бы со своим дерьмом.

– Мы могли бы все вместе сходить на «Рейнджерс», – сказал мой отец.

Я выгнул бровь.

– «Рейнджерс»?

К моей неожиданности он рассмеялся.

– А ты за кого болеешь?

– За «Брюинз», естественно. «Рейнджерс» – жалкие слабаки.

– Рад слышать, – сказал он, и его плечи немного расслабились. – Рад слышать.

Кори

Стоит ли говорить, что два часа, проведенные в парикмахерской и в последующих делах, превратились в настоящую муку.

Все это время я пыталась представить, как сложился их разговор – первый в жизни. И не могла решить, раздражает меня или нет то, что отец Хартли просто взял и как с неба свалился. Что лучше – приехать без предупреждения или не появиться вообще никогда?