Онлайн книга «Призраки Волчьей бухты»
|
Томка бежала и бежала, пока не поняла, что хитрющая собака ведет ее в долину. – Чак! – Цыганова так резко остановилась, что псина налетела на нее сзади, сделала мастерскую подсечку под коленки, и вдвоем они снова оказались на земле. – Чак! – начала Томка, собираясь высказать собаке все, что она о ней думает, но не успела. Чак распластался на земле. Он прижал морду к камням, скулил и вопросительно смотрел на Томку. Это ей показалось странным. – Эй, ты чего? – Она присела, коснувшись черных ушей. Но Чак заскулил громче, мотнув мордой куда-то вверх. Томка повернулась как раз вовремя, чтобы заметить бредущую по кустам Черную Даму. – Тебя тут только не хватает, – прошептала Цыганова, тоже прижимаясь к земле. Чак удовлетворенно закрыл глаза. Дама прошла мимо. Судя по всему, эта загадочная личность в черном не обладала ни хорошим зрением, ни отменным слухом, а уж с шестым чувством у нее вообще была беда. – Вставай, – толкнула Томка псину, когда беда миновала. Но собака только заскулила и не сдвинулась с места. – Чего разлегся? – У Тамарки родились нехорошие предчувствия. – Эй, Чак, ты чего? Псина переложила морду с одной лапы на другую и закрыла глаза. – Поднимайся, – Томка попыталась сдвинуть его с места, но Чак был довольно тяжелый, чтобы это у нее с ходу получилось. – Давай, родной! Что же ты лежишь? Чак снова жалобно заскулил, и Цыганова перепугалась не на шутку. Видимо, когда они падали, она придавила собаке какую-нибудь лапу или помяла бока. – Чак, у тебя что-то сломалось? – Тамарка склонилась над собакой, положила ладонь на жесткую шерсть. – Слышишь меня? Не умирай! Ей показалось, что Чак сейчас действительно умрет. Он не только закрыл глаза, но и хвостом вилять перестал. Лишь жалобно поскуливал при каждой попытке Цыгановой его растормошить. Забыв про Даму, Томка вскочила. – Кто-нибудь! Помогите, – завопила она. Лишь испуганное эхо вернулось к ней от далеких гор. – Сюда! Место для криков она выбрала неудачное. Они уже начали спускаться – ни из поселка, ни из бухты ее видно не было. Ну и тем более не слышно. – Потерпи, мы сейчас! Она просунула руки под собачьи бока и рывком подняла тело Чака. В Тамаркиной спине что-то хрустнуло, в глазах потемнело, и Томка побежала вниз. – Потерпи еще чуть-чуть… Мы скоро… Для кого Тамарка это говорила, было непонятно, потому что у нее самой сил не было бежать. Цыганова не видела, куда ее несет. Ей все казалось, что она падает. Но ноги пока держали. Впереди показался домик. Такой же безжизненный и заброшенный, как сегодня утром. – Эй! – закричала Томка, хотя на самом деле из ее пересохшего горла вырвался хрип. Да еще от резкого вдоха на язык попала шерсть. Цыганова закашлялась, потеряла равновесие и ухнулась на коленки. Она старалась удержать Чака от падения, но боль в коленках была невыносимой. Тамарка взвыла и выпустила свою ношу. Хотелось одного – закрыть глаза и больше их никогда не открывать. Сердце стучало где-то в области гортани, болезненно пульсировали коленки. В ушах стоял звон… лай… голоса… топот ног… Цыганова перестала умирать и приподнялась на локте. Чака рядом с ней не было. Он вертелся около ног хозяина, тот улыбался собаке и похлопывал рукой в перчатке по черной голове. Потом эту идиллию загородили ноги. Одна, две, три, четыре… Томка подняла глаза выше и в бессилии опять откинулась на спину. – Я с вами не разговариваю, – выкрикнула она, снова зажмуриваясь. – Томка, вставай! – присела около нее на корточки Маринка. – Ничего себе она коленки разбила, – присвистнул Андрюха. – Кровища хлещет. Цыганова быстро села, ожидая увидеть стертые по бедро ноги и лужу крови. Но ничего этого не было. Было только две небольшие ссадины, спешно затягивающиеся корочкой. – Павлов, и ты туда же?! – В голос Тамарка пыталась вложить все свое отчаянье, но от попавшей на язык шерсти она поперхнулась и закашлялась. – А ты предатель, – бросила она Чаку, заискивающе заглядывающему ей в глаза. – Думаешь, обманом заманил меня сюда и я тебе спасибо скажу? Не дождешься! – Зато ты здесь, – толкнула ее в плечо Гусева. – И мы вместе что-нибудь придумаем. – Чтобы что-нибудь придумывать, нужно в этом разбираться, – пробурчала Томка, вставая. – А я ничего не понимаю. – Ну и занудина ты, Цыганова, – загудел у нее над головой Богдасаров. – Не понимаешь – сейчас объясним. Чего ты так торопишься? – А чего вы сразу мне ничего не сказали, – не унималась Тамарка. – Все видели, все знали – и молчали! – Ты бы на себя со стороны посмотрела, – в тон ей заговорил Мишка. – Первые три дня носилась по бухте, как ненормальная. Тебя же совершенно не интересовало, что вокруг происходит. Ты только и твердила: «Море! Море! Какое красивое! Какое большое!» Тамарка попыталась вспомнить прошедшую неделю, и это у нее получилось с трудом. Она помнила море, какие-то цветочки около домика, коллекцию камешков, тут же поселившуюся в ее рюкзаке, попытки застать рассвет и не пропустить закат, дикую усталость после тренировок. Дальше этого память у нее не шла, в ушах только шумело море, в глазах искрилось море, и на губах были соленые морские брызги. Она действительно ничего, кроме моря, не видела. – Я на юге первый раз, – буркнула Цыганова, смутившись. – Уже и порадоваться нельзя? – Я же говорил, что с такими бедовыми связываться бесполезно, – обреченно махнул рукой Мишка. – Ты, Цыганова, не человек, а мешок несчастий. Твоя специальность – падать на ровном месте. – Тоже мне удачливый нашелся, – огрызнулась Томка. – Могли бы предупредить. Не развалились бы. – Так я тебе целый дневник оставила! – искренне удивилась Маринка, словно перед исчезновением положила тетрадку Тамарке на тумбочку с подробными инструкциями, как ее читать и с какой страницы. – Ничего себе – оставила! – смущение у Цыгановой сменилось раздражением. – Я его случайно нашла! И чего там было читать? Все позачеркнуто. Кто-то постарался, чтобы твои писульки никому не достались. – А ты хочешь, чтобы я дневник тебе под подушку положила? – хихикнула Гусева. – Я именно там, на обрыве, его и прятала. Иначе бы вы давно его стащили. А кто зачеркивал – не знаю. Я его оставляла вполне себе читаемым. Это уже ваши лагерные дела. – «Ваши лагерные», как будто бы ты не из лагеря, а с соседнего острова. – Томка уже начала оттаивать, но еще «держала» обиженное лицо, для видимости. – Я тоже не знаю, кто там все вычеркивал и зачем потом эти зачеркивания исчезли. Я только сегодня все прочитала, но все равно ничего не поняла. Что это за кикимора с мишкой? Чего хочет Харитонова и зачем она скорефанилась с Черной Дамой? Что это за легенда про чуму? И почему мы постоянно попадаем в бухту с дельфинами? И что вообще здесь происходит? |