Онлайн книга «Красный телефон»
|
– Ты жив, пузик? – спросил голос Софи Лорен. – Пока еще не понял. Лежу… – Поспи! Ты должен хорошенько отдохнуть, мой могучий мышонок! А мне все сегодня говорят, что я просто свечусь изнутри… – Смотри не ослепи сотрудников! – Один линейный мастер уже подкатывался! – кокетливо сообщил голос. – Не волнуйся – я отшила. До вечера! Целую сам знаешь куда… Она повесила трубку. Страх и трепет перед неизбежным можно притупить только работой. У меня была еще слабая надежда, что такое однобокое воздействие «амораловки» связано с моими переживаниями последних дней. Я решил выбросить из головы все лишнее, полностью сосредоточившись на «главненьком». Вместо утреннего кофе я выпил «амораловки», вместо двенадцатичасового чая – еще, вместо обеденного компота – опять… От постоянно задерживаемого дыхания у меня заломило в груди, но в голову ничего, кроме убогих, как эротический сон агрария, фантазий не лезло. Я даже не смог сочинить первую фразу. Тогда я решил позвонить в Красноярск Арнольду. Выслушав мои туманные претензии к его продукции, он обиженно спросил: – Так что тебя не устраивает? Не взводит, что ли? – Нет, взводит, конечно, но от первой бутылки был еще, как бы это выразиться, побочный эффект… – Изжога? – Нет, не изжога, – дальше юлить было бесполезно. – Наоборот, очень хорошо писалось! – Значит, ты тоже заметил! А я-то голову ломал: случайное совпадение или на самом деле? Понимаешь, я как раз кооператив регистрировал, документацию оформлял, думал, неделя уйдет… Махнул рюмочку и, представляешь, все бумажки за одну ночь нашарашил: устав, протоколы – целый ворох… А ты? – То же самое! – сознался я. – Всю халтуру за несколько дней раскидал… – Значит, так и есть! – посерьезнел Арнольд. – То-то я смотрю: послал пузырек братишке в армию… Ему скоро домой, а там, сам знаешь, ребятам бром, чтоб не дичали, дают. Думал, пусть паренек восстановится, а то еще осрамится на «гражданке»! Что ж ты думаешь? Бугаина за два года матери трех писем не прислал, а тут ну буквально завалил, по два в день, да по десять страниц в каждом… Знаешь, описывает, как в карауле стоит, звездочки считает! А мы все с мамашей головы ломали, с чего бы это! Теперь ясно… – А не осталось больше той «амораловки»? – заискивающе спросил я. – Не-ет… Кончилась. Мы ведь тогда еще неопытные были, по старинке из одних рогов литра три делали, а теперь – усовершенствовались: литров двадцать у нас выходит… Автоматика! А главное, те рога особенные, списанные из краеведческого музея. Они там лет сорок провисели… Я так думаю – в этом весь секрет, как у скрипок Страдивари! Знаешь, из какой доски самые лучшие скрипки выходят? – Из какой? – Из гробовой… Я вздрогнул. – Так что пиши уж в натуральную! А то вы в Москве сами не знаете, чего бы вам уж и придумать! – не без ехидства сказанул Арнольд. – Как там наш Витек-то? – В Нью-Йорк улетел – премию получать. – Говорят, еще и на горынинской дочке женился? – Не без этого… – Эх, надо было вам со Жгутом на меня спорить… как я сразу не допер! – Это точно. Ты бы так, как он, со мной не поступил… Тут в трубке зашелестело, и в наш разговор вторгся голос Софи Лорен: – Пузик, ты извини… А чего на ужин купить – рыбки или мяска? – Я на ночь не ем. – Нет, ты должен есть! Иначе – ослабнешь! – настаивала она. – Хорошо, купи что хочешь. Шелест прекратился. – Кто это? – спросил Арнольд. – Эриния. – Странное имя. Но ты все равно не теряйся! Если что, я тебе еще «амораловки» подошлю! А ночью, затаившись в отрогах моей новой подруги, которую мысленно стал именовать Ужасной Дамой, я слушал признания о том, что ее голос часто привлекал мужчин, но, как правило, при визуальном знакомстве соискатели терялись и оказывались абсолютно ни на что не годны, а я – единственный, кто оказался настоящим мужчиной не только по телефону! Правда, у нее оставались сомнения, ибо истосковавшийся представитель сильного пола иногда способен на одноразовый подвиг. Так было с одним хозяйственником, освобожденным по амнистии… («Ты не ревнуешь, пузик?» – «Как можно!») И вот теперь, при повторном свидании, она убедилась, что я именно тот мужчина, какого она ждала всю жизнь. И она никому меня не отдаст, пусть даже ей придется передушить всех соперниц, как куриц! Об «амораловке» я рассказывать ей не стал. Зачем? В конце концов, каждая женщина хотя бы раз в жизни имеет право на счастливое заблуждение. Я уснул, и мне снился голос Софи Лорен, который по-садистски жестоко душил хриплый, предсмертно захлебывающийся голос Анки… Рано утром, часов в пять, меня разбудили длинные телефонные звонки. – Алло, – слабосильно отозвался я. На том конце провода послышались звуки борьбы, сопровождаемые криками: «Дай я ему скажу!» – «Нет, я…» Наконец мембрана содрогнулась от гневного рыка Николая Николаевича: – Ты что же, гад, делаешь?! Да мы тебя за это… Ответить я не успел, потому что трубка перешла к идеологу Журавленко. Его бешенство было отлито в холодную аппаратную бронзу: – Вы, надеюсь, любезный, понимаете, чем грозит вам эта мистификация? Но и ему я ответить не смог, потому что трубка оказалась у Сергея Леонидовича: – Ты знаешь, что содержание порносалона на суде могут приравнять к содержанию притона? А если еще найдут наркоту… А ее обязательно найдут! Я тебе обещаю! – А мне все равно! – равнодушно сказал я. – Как это все равно? Ты знаешь, что в зоне тебя в первую же ночь зэки «петухом» заделают? Будешь кукарекать, предатель! Я посмотрел на эсхатологически зашевелившуюся во сне телефонистку и ответил: – Мне теперь уже все равно… – Как это все равно? – А вот так, – отозвался я, почти исчезая под ее сонно шарящей лаской. – А что же нам делать? – растерялся Сергей Леонидович. – Не знаю… Вы же сами сказали, что я вам больше не нужен. Выпутывайтесь… – Но это же международный скандал! Издатель рукопись требует. Мы пока сказали, что по ошибке в папку чистые листы положили… Где роман? – У меня больше ни одного экземпляра не осталось. Я вам с Горыниным все отдал. – Мой экземпляр уже с диппочтой прислали – там тоже чистые листы! – клокоча возмущением, сообщил Сергей Леонидович. – А горынинский? – Он позвонил в Москву. Мария Павловна смотрела – там тоже чистая бумага… – Значит, вы с ним чистую бумагу читали и нахваливали? |