
Онлайн книга «Император Крисп»
![]() Питиос оказался меньше Наколеи; поскольку Фостий считал Наколею чем-то вроде большой деревни, он ожидал, что в Питиосе ему также покажется тесно. Но после нескольких месяцев, которые он почти безвылазно проторчал в крепости Эчмиадзина, даже Питиос показался ему достаточно просторным. Сиагрий снял в припортовой таверне комнату на втором этаже, откуда можно было следить за морем и заметить имперские корабли прежде, чем они пристанут к берегу и высадят десант. Пока Сиагрий вдохновенно торговался с хозяином из-за комнаты, Оливрия молчала; Фостий так и не понял, принял ли ее хозяин за безбородого юношу или же догадался, что она женщина, но ему на это оказалось наплевать. Когда мальчик-слуга принес в комнату третий соломенный тюфяк, там стало тесновато, но все равно просторнее, чем в каморке Фостия, которую он занимал один. Фостий сбросил с плеча лямки связанного спального мешка и, облегченно вздохнув, уронил его на выбранный для себя тюфяк. Сиагрий высунулся в окно, чтобы разглядеть гавань вблизи, и покачал головой: — Пусть меня трахнут сосновой шишкой, если я знаю, куда они запропастились. Они должны быть здесь, или я совсем утратил свой нюх. Оливрия взяла ночной горшок, который задвинули в угол, когда принесли третий тюфяк, заглянула в него, скривилась и подошла к окну, словно намереваясь вылить его содержимое на улицу — и на любого ни о чем не подозревающего прохожего. Но вместо этого, оказавшись за спиной у Сиагрия, она высоко подняла горшок и обрушила его ему на голову. Горшок был глиняный и тяжелый; она, несомненно, надеялась, что Сиагрий потеряет сознание и упадет. Но Сиагрий оказался крепче, чем она рассчитывала. Он пошатнулся, застонал и повернулся к Оливрии. По его лицу текла кровь. Фостий, разинув рот, ошеломленно наблюдал за происходящим, ощущая каждый удар своего сердца. После третьего удара он очнулся, схватил Сиагрия за плечо и изо всех сил ударил его в лицо левым кулаком. Сиагрий отшатнулся. Он пытался поднять руки, чтобы защититься, а может, и схватить Фостия, но двигался медленно, словно во сне. Фостий ударил его еще дважды. Глаза Сиагрия закатились, и он рухнул на пол. Оливрия выхватила кинжал из-за его пояса и поднесла лезвие к шее Сиагрия. Фостий перехватил ее запястье. — Ты что, с ума сошел? — крикнула она. — Нет. Мы заберем у него оружие и свяжем, — ответил он. — Но я ему должен достаточно много за это, — он коснулся своего заживающего плеча, — и не собираюсь резать ему глотку. Оливрия поморщилась, но спорить не стала, а вместо этого принялась вырезать кинжалом полоски ткани из льняного тюфяка. Когда Фостий перевернул Сиагрия лицом вниз, чтобы связать ему за спиной руки, тот застонал и шевельнулся. Фостий ударил его еще раз, потом крепко завязал ему рот и тщательно связал лодыжки. — Дай мне кинжал, — неожиданно попросил он. Оливрия сунула оружие ему в руку. — Передумал? — Нет. — Фостий разрезал кошелек Сиагрия. На ладонь высыпались шесть золотых и горсть серебра. Фостий пересыпал деньги в свой кошелек. — А теперь давай отсюда сматываться. — Хорошо. Но если у тебя есть какой-нибудь план, то поторопись. Один благой бог знает, сколько он еще пролежит здесь спокойно, а за то, что мы с ним сделали, он нас хвалить не станет. Фостий не сомневался, что это еще мягко сказано. — Пошли, — сказал он. Они торопливо вышли. Когда они спустились в пустую общую комнату, сидящий там трактирщик приподнял бровь, но промолчал. Фостий подошел к нему, достал из кошелька золотой и положил монету на стойку. — Вы не видели, как мы выходили. Вы были в задней комнате. И не видели нас. — Рука трактирщика накрыла монету. — Разве кто-то что-то сказал? — спросил он, глядя мимо Фостия. — Здесь так пусто, что мне уже мерещатся голоса духов. — Надеюсь, этого окажется достаточно, — сказал Фостий, когда они с Оливрией торопливо шагали к гавани. — Я тоже, — отозвалась Оливрия. — Но будет лучше, если нам не придется это проверять. Надеюсь, хоть какой-нибудь план у тебя есть. — Есть. Фостий глубоко и радостно наполнил легкие морским воздухом. Его соленый вкус и запах гнилой рыбы почти подсознательно напомнили ему, как пахло в окрестностях дворца. Впервые за прошедшие месяцы он ощутил себя дома. Из небольшой лодки, только что привязанной к пирсу, вылез рыбак. Улов его оказался невелик — пара ведер макрели и ведро другой, менее ценной рыбы. — Добрый день, — обратился к нему Фостий. Рыбаку было скорее шестьдесят, чем пятьдесят, и выглядел он смертельно усталым. — Для тебя он, может, и добрый, — ответил рыбак. — А для меня день как день. Прошел, и ладно. — Я дам тебе два золотых за эту лодку и еще золотой, чтобы ты забыл, что продал ее мне. — Лодка стоила никак не более половины золотого, но Фостия это не волновало. Деньги у него были, а самое главное — ему требовалось как можно быстрее убраться из Питиоса. — Не станет ли от этого день получше, а то и вовсе хорошим? Он выудил из кошелька три блестящие золотые монеты и протянул их на ладони рыбаку. Тот посмотрел на них так, словно не верил своим глазам, и опустил ведро с рыбой. — Юноша, — медленно произнес он, — я человек старый, но ежели ты надо мной издеваешься, то я задам тебе хорошую взбучку. Клянусь тебе в этом владыкой благим и премудрым. — Я не издеваюсь, — ответил Фостий. — У тебя в лодке остались гамаки, лески и сети? — Гамак только один — потому что в море я хожу один, — ответил рыбак, — но есть пара одеял, так что второй сможет спать в лодке. А снасть вся на месте. Пойди проверь сам, пока не купил, — не хочу, чтобы ты говорил, будто я тебя надул, хотя ты наверняка понимаешь, что сам себя надуваешь. В бочонке пресная вода — я набирал ее вчера. Так что если ты хочешь плыть долго, не приставая к берегу, то у тебя все есть. — Неважно, чего я хочу. — Чем меньше Фостий расскажет рыбаку, тем лучше. Он прошел по пирсу и заглянул в лодку. На корме лежали аккуратно свернутые сети; на колышки, вбитые в стенку крошечной каютки позади мачты, были намотаны лески с крючками. На палубе лежали два длинных весла. Фостий кивнул и отдал рыбаку золотые. — Лодку ты держишь в порядке. — А кто о ней станет заботиться, кроме меня? — отозвался рыбак. Фостий помог Оливрии спуститься в лодку, затем залез сам и установил весла в уключины. — Будь добр, отвяжи конец, — крикнул он рыбаку. Старик все еще рассматривал золотые монеты и слегка вздрогнул, услышав голос Фостия, но выполнил его просьбу. Лодка медленно удалилась от причала. Ее прежний владелец, казалось, был рад увидеть ее в последний раз. Подхватив ведра, он зашагал в город, даже не обернувшись. Удалившись от причала на достаточное расстояние, Фостий опустил парус, привязанный к поперечной мачте. Как и у большинства видесских судов, то был простой квадратный лоскут, не очень-то пригодный для плавания против ветра, но вполне подходящий, если ветер попутный. Ветер сейчас дул с запада, а Фостий хотел плыть на восток. Так что, пока ветер не переменится, проблем не возникнет. Он повернулся к Оливрии: |