Книга Кукла затворника, страница 43 – Ольга Володарская

— Публикации часто удаляют. Поэтому я рад тому, что сделал распечатку.

— Нет, вы не подумайте, что вам не верят. Мой начальник майор Барановский тоже видел пост.

— То есть я ничем особо не помог? Вы и так всё знали? В таком случае, почему вы согласились встретиться со мной?

— Нам важно ваше мнение. Мне совершенно точно.

Они присели на лавку. Святозар закинул ногу на ногу, сверкнув носками. Да, сегодня он надел их. Длинные, пестрящие какими-то мордами. Ничегошеньки не понимающий в моде Макс догадался, что это актуально, но не понял, почему. Некрасиво. И непрактично, от частой стирки цвет потеряют. Да, в носках, конечно, лучше, чем без них. Но неужели нельзя надеть обычные?

— Еще одно доказательство того, что Каттива Бамбола существует, — проговорил Святозар. — А нас все убеждали в том, что она сгинула.

— И ее последним (или уже «пред»?) владельцем являлся Павел Иванов. Поэтому я и позвонил вам. Если его убили, то из-за Плохой куклы. Она же настоящее сокровище!

— Откуда вы знаете, что Иванов завладел ею?

— Об этом мне сообщил тот, кто присутствовал при сделке, — соврал Макс. — Куклу привезли из-за границы. Иностранец опасался кидалова и нанял охранника. Он-то и поделился со мной.

— Имя вам известно?

— Продавца?

— Хотя бы свидетеля.

— Нет. Ни того, ни другого. Сами понимаете, мы не любим раскрываться друг перед другом. Благо виртуальность помогает сохранять инкогнито.

— И напропалую врать.

— Я на все сто уверен, что сделка состоялась, и Павел завладел Плохой куклой.

— А вы не могли бы связаться с этим охранником, чтобы узнать имя продавца?

— Он уже отбыл домой. Прилетал на сутки. А зачем вам его имя?

— Иванова убили сразу после того, как он купил Плохую куклу. Кто знал об этом? Продавец, конечно.

— Но если он так дорожил ею, то не продал бы!

— Каттива Бамбола стоит бешеных денег. Почему бы не загнать ее еще раз?

— Глупость какая…

— Не скажите. Арестовывали мы недавно одного нумизмата. Продавал золотой червонец времен Николая Первого. Деньги получал, потом возвращался, нового владельца душил, а монету забирал. И так трижды делал. Поймали только после того, как он с собой еще и коллекцию последней жертвы прихватил.

Макс уже не рад был тому, что решил проявить сознательность. Да, он не только следствию помогал, но и себе. Челышев стал одним из первых подозреваемых по делу, и новые сведения отведут от него подозрения…

Или нет?

— Господин Гаранин, вы не возражаете, если я пойду? — обратился к Святозару Макс. — Мне сегодня еще работать.

— Да-да, конечно. Спасибо вам за информацию.

— Я выполнил свой гражданский долг.

Они попрощались, пожав друг другу руки. Гаранин направился к своей машине. Совсем не пижонской. Причем отечественной. Но Святозар в свои двадцать четыре (пять, шесть?) имел авто, а Максим нет. Он хотел машину. И права имел. Но все денег не мог найти на покупку. Поэтому и стал приобретать кукол с целью перепродажи. Только не шло дело. Плохой из него барыга.

Когда Гаранин уехал, Макс набрал Марго.

Вчера у них… почти свершилось чудо! Они целовались, обнимались и тискались, как подростки.

Но Маргарита не позволила переступить черту. И в этом, возможно, был виноват Макс. Когда он гладил ее тело, то опустился вниз по ноге… Левой… С протезом. И девушка сразу напряглась, а через несколько секунд отстранила Челышева от себя.

Но он не обиделся. И не расстроился. Даже рад был тому, что они не забежали вперед. У них еще есть время. Марго пробудет в Москве до воскресенья. Челышев устроит ей прощальный ужин. С водкой и икрой. Прокатит на тройке с бубенцами. Подарит матрешку или ушанку. В общем, устроит праздник а-ля рус. Ночью они займутся любовью, а днем он проводит Марго в аэропорт.

Но на этом их история не закончится. Они встретятся максимум через пару недель. У Челышева впереди отпуск, имеется загранпаспорт с открытым шенгеном, он может взять билет до какого-нибудь французского города, куда Марго легко доедет на машине.

Максим фантазировал на эту тему весь вчерашний вечер и сегодняшний день. Желание позвонить девушке возникало у него каждую минуту, но он сдерживал свои порывы. Бабушка Лия научила его не быть навязчивым. Но сейчас, когда уже день, можно и позвонить…

Но телефон Марго был выключен.

Челышев забеспокоился. Сейчас в Москве нет таких мест, где бы не ловила сотовая связь.

Аппарат разрядился, успокоил себя Макс. Не у всех имеются запасные аккумуляторы.

Через десять минут он позвонил вновь. Тот же результат. Челышев вернулся на работу, но не смог на ней сосредоточиться. Он набирал и набирал номер Маргариты, прекрасно зная, что когда она появится в сети, ему придет эсэмэс с оповещением.

Максим слышал краем уха, что начальник уехал на какое-то важное совещание, поэтому решил рискнуть и сбежать. Если кто-то из коллег накапает на него, он скажет, что был вызван в следственный комитет. Понадобится, добудет справку — Гаранин не откажет ему в такой малости.

До отеля, в котором остановилась Марго, Макс доехал на метро за пятнадцать минут. Зайдя в холл, попросил администратора (не вчерашнего — другого) позвонить в номер двенадцать. Тот сказал, что в нем никого нет.

— Как нет?

— Ключи сданы, — и указал на ячейки, куда они кладутся.

— Тогда я пройду в бар, подожду.

— Как вам будет угодно.

Макс поднялся по лестнице на второй этаж. За стойкой стоял тот же бармен, милейший толстяк Глеб. Челышева он встретил как старого знакомого и спросил, что тот будет пить.

— Капучино.

— Сделаем.

— Глеб, не скажете, когда ушла постоялица из двенадцатого номера?

— Минут двадцать назад. А что?

— Я хотел поговорить с ней. Звонил, звонил, абонент-не абонент, поэтому приехал.

— А, вы о Марго! Но в двенадцатом уже другой постоялец. Тоже женщина. А Марго утром выехала. Администратор ей вызвал такси до аэропорта.

— Но она собиралась остаться в Москве еще на несколько дней.

Бармен пожал своими полными плечами:

— Может, случилось что…

Да, определенно! Только что?

И почему она не сообщила ему, что уезжает? Хотя бы эсэмэс прислала. На телефон или в директ написала на сайте. Как будто не с ним вчера целовалась и позволяла гладить грудь? Или для нее это ничего не значит? Подумаешь, потискались…

Верить в это не хотелось. Как и вспоминать слова Гаранина о том, что продавец может быть и убийцей.