Книга День твоей смерти, страница 35 – Марина Серова

— А какой ваш естественный цвет волос? — уточнила я.

— Светло-русый.

— Значит, надо сыграть на контрасте. Станьте брюнеткой.

— Ты думаешь? — Лизавета снова примерила парик, на который я ей указала. — По-моему, он меня старит. Хотя если Катька выглядит на все семьдесят, то и мне можно накинуть себе годков.

Я думала, что она решила сменить имидж, чтобы Дэн ее не узнал, и поддержала эту затею. Оказалось, что она продумывала лук, в каком предстать перед своей давнишней подругой. Все-таки не до конца я изучила Лизавету, она продолжала меня удивлять.

Спустившись в гараж, я присмотрелась к хозяйским машинам и решила, что мы поедем в город на внедорожнике. Елизавета Константиновна, ожидавшая меня на гаревой дорожке, поморщилась, увидев серебристый «Ленд Крузер Прадо».

— А почему ты выбрала не кабриолет? — спросила она.

— Здесь полный бак залит, а в кабриолете бензин почти на нуле, — пояснила я, хотя на самом деле мой выбор был продиктован уровнем безопасности «Ленд Крузера» перед «БМВ» с тентованной открывающейся крышей.

— Да, Женя, все-таки Ворошиловка тебя безнадежно испортила, она убила в тебе всю романтику. И что обидно, ты совершенно не поддаешься перевоспитанию.

— Вот в этом вы правы, перевоспитывать меня бесполезно.

— Звонила Николасу, он там захандрил, домой просится. Может, я зря вчера переполошилась? Отлежался бы дома, и все прошло. С ним такое в первый раз. «Скорая» сразу предложила отвезти его в больницу, причем именно в двадцать вторую. Я хотела его в частную клинику положить, потому и отказалась от госпитализации, но Николас заартачился, сказал, что там дорого, ему не по карману, а за деньги моего сына он не хочет лечиться. Потом его так прижало, что пришлось вызывать такси и ехать туда, куда его «неотложка» собиралась доставить. — Лизавета замолчала, о чем-то задумавшись. Уже на подъезде к городу она спросила: — Катька тебе не рассказывала, как предала меня?

— Нет, она же не знала, что мы с вами знакомы. Екатерина Юлиановна подумала, что я соцработник.

— Борис, мой первый супруг, был комитетчиком. Я не знала, что он работает в КГБ. Борис скрыл это от меня. Так вышло, что я забеременела, и мы поженились. По существу, мы были совершенно разными людьми, жить под одной крышей было невыносимо, но мы старались ради нашего будущего ребенка. Когда Митя родился, стало еще хуже. У нас с Борисом были разные взгляды на воспитание сына, на семейную жизнь. Меня не устраивала роль домохозяйки, а муж именно ею меня и видел. Дома начались скандалы, взаимные упреки… Однажды Митька заболел пневмонией, и Борис стал обвинять меня в том, что я недоглядела за ним. А потом дело дошло до того, что муж заявил — ребенку не нужна такая мать. Он подал на развод, уверенный в том, что суд оставит Митю с ним.

— Неужели так и вышло? — спросила я.

— Мои друзья из прошлой жизни посоветовали мне нанять адвоката, я так и сделала. Борис никак не ожидал увидеть в суде опытную адвокатессу, он думал, что наденет китель с погонами, обольет меня грязью и судья примет решение в его пользу. Но Митьку оставили со мной. Только Борис на этом не успокоился, он решил всеми правдами и неправдами отобрать у меня сына. Его коллеги взяли Катьку на незаконных валютных операциях, ей грозил немалый срок. А потом Борис пообещал ей закрыть дело, если она письменно подтвердит, что я алкоголичка и наркоманка и еще кучу всяких небылиц про меня. Уж не знаю, тяжело или легко Суханкиной дался этот выбор, но она его сделала, и не в мою пользу. В итоге меня лишили родительских прав и отправили на принудительное лечение в психбольницу. Я провела там несколько лет, а когда меня выписали, оказалось, что страна уже не та, Союз распался.

Мы подъехали к больнице, и Лизаветин рассказ прервался. Откуда в ее жизни взялся Николас, я пока так и не узнала.

* * *

Мы были в нескольких метрах от палаты, в которой лежал Андреев, когда оттуда вышел молодой доктор. Меня это насторожило, поскольку лечащий врач Николаса, с которым я вчера общалась, выглядел иначе. Ускорив шаг, я первой оказалась около двери, открыла ее и заглянула в палату. Она была двухместной, пациенты смотрели телевизор. Я впустила туда Лизавету, а сама отошла к окну, которое выходило в больничный дворик. Мое внимание привлекла серая «Лада Гранта». Только я хотела открыть окно, чтобы попытаться разглядеть номер, как за моей спиной раздался голос Лизаветы:

— Он был здесь.

— Кто? — уточнила я.

— Дэн. Он вышел из палаты перед нами. Этот щенок оставил для меня записку, сказав Николасу, что там список лекарств, которые мне необходимо купить. На, посмотри! — Елизавета Константиновна протянула мне сложенный вчетверо листок. Прежде чем развернуть его, я посмотрела в окно. Серая «Гранта» уже отъезжала. Задний номер был заляпан грязью. Не понимая, почему я медлю, Андреева повторила: — Посмотри!

Я развернула лист, на нем была написана дата — «30 августа». До сих пор мне казалось, что Лизавета пуленепробиваемая, теперь я отчетливо видела страх в ее глазах.

— Спокойно, без паники, — сказала я и достала из сумки смартфон. — Возвращайтесь к Николасу.

— Кому ты собираешься звонить?

— Следователю, который занимается этой серией.

— Наверняка ты лучше меня знаешь, что надо сейчас делать. Надеюсь, Николас ни о чем не догадается. — Лизавета растянула рот в искусственной улыбке и направилась обратно в палату.

Набрав номер Наумченко, я приложила аппарат к уху.

— Слушаю вас, Евгения! — отозвался следователь.

— Павел Остапович, мне нужна ваша помощь. Объявился Денис Ставрогин или тот, кто выдает себя за него.

— Уверены?

— Моя клиентка получила записку с известной нам датой.

— Так, и какая помощь вам нужна?

— Нужно установить номер серой «Лады Гранты», а уже по нему ее владельца.

— Вы представляете, сколько таких машин в Тарасове?

— Думаю, много, но она наверняка засветилась вчера на камерах видеонаблюдения. — Я назвала маршрут, на котором накануне за моим «Фольксвагеном» ехал «хвост». — А сегодня, буквально несколько минут назад, эта «Гранта» выехала с территории городской больницы номер двадцать два, от кардиологического корпуса.

— Хорошо, я попытаюсь ее засечь. Позже свяжусь с вами.

Пока Лизавета была у Николаса, я анализировала ситуацию. Прошло меньше недели, как разбился Алексей Кострицын, а маньяк решил приступить к новому акту возмездия. Почему он так зачастил? Иногда затишье длилось годами. Может, дело в том, что мститель не живет в Тарасове постоянно? В этот раз, оказавшись здесь, он решил не ограничиваться одной жертвой. Меня удовлетворило это объяснение, и я мысленно перекинулась на записки с датой. Раньше мне казалось, что он оставлял их на месте свершившегося преступления, но Лизавета была жива. Она была не из тех женщин, которые могут грохнуться в обморок, прочитав какую-то записку. Он ее таким образом предупреждал, что охота началась, о чем я еще вчера догадалась. Кроме того, мститель дал ей понять, что Николас — ее уязвимое место. Налицо была стандартная схема психологической обработки — сначала напугать, возложив ответственность за жизнь и здоровье близкого человека, а затем приступить к манипуляции. Наверняка Лизавета в самое скорое время получит какие-то инструкции.