Онлайн книга «Дракон и Пепел»
|
Слава небу, последнее время госпожа-благодетельница редко выбиралась из шикарного дома в Пане – торговом поселении – самом крупном в этой малонаселенной местности. Люди смогли вздохнуть спокойнее – отсутствие бессмертной колдуньи с ее свитой на улицах было однозначно добрым знаком, хотя, добрым ли? Ведь обычно, когда Клодия так надолго исчезала в своей норе, это становилось предзнаменованием скорых расправ и изуверств. И все же то утро в Пане выдалось спокойным для рядовых жителей, и совершенно невыносимым для обслуги дома Клодии. В то утро добрая половина служанок и слуг сменили цвет своих волос на серебряно-белый. Это произошло, когда по открытой галерее жилого этажа прогремел голос госпожи-благодетельницы: – Кто посмел?! Я спрашиваю, кто посмел это вытворить?! Повариху ко мне, быстро! Живо! Тучная, неповоротливая повариха, услышав пронзительный крик, позеленела лицом и, кажется, в тот же миг скинула половину своего веса. На дрожащих, подкашивающихся ногах она поплелась на открытую веранду, где изволила завтракать Клодия. Хозяйка уже ждала с недовольной миной на капризном лице. Глаза ее были прикрыты от солнца полями плетеной по апарской моде шляпы, и это позволило бедной поварихе удержаться и не упасть бездыханной – единственного взгляда в жуткие глаза хозяйки вполне хватило бы для такого исхода дела. – Посмотри сюда! Что это за дрянь в моей тарелке? – Клодия многозначительно ткнула пальцем в перламутровое блюдо. Посреди блюда возилось что-то белое. Пока повариха таращила глаза, пытаясь разлепить ссохшиеся губы, голос подал сосед Клодии – высокий широкоплечий молодец, про таких обычно говорят кровь с молоком. – Чего ты завелась, это же просто рис! – заулыбался он, скаля ровные ряды белых широких зубов. – Просто рис? – зверея, сорвалась на него Клодия. – Это опарыш, Шайя – придурок! Услышав свое имя и приуроченное к нему оскорбление, громила насупился с глупым видом обиженного ребенка и замолчал. – Какого демона в моей тарелке с завтраком делает опарыш?! – колдунья вновь напустилась на бедную повариху. Та, хоть и стояла ни жива ни мертва, все же сумела как-то выдавить из себя, пропищать: – Я не знаю, госпожа – рис был наилучший, и я перебрала его лично трижды зернышко к зернышку, и перемыла… – Не лги мне, тварь! Отвечай, чья это шутка! – Шутка! Ха-ха! Какая смешная шутка! – тут же расплылся в улыбке здоровяк, за что получил от взбешенной Клодии очередную порцию оскорблений: – Заткнись, Шайя! Еще одно тупое словечко, и я вышвырну тебя за перила! – Угомонись уже, а? – еще один голос, невозмутимый и спокойный раздался из-под раскинутого невдалеке от стола зонта. Там на плетеном из белого ротанга лежаке потягивалась худая остроносая брюнетка с белоснежной, алебастровой кожей, которую она прятала в тени от палящих солнечных лучей. – Ты что, не видишь – толстуха не врет. И не ори на Шайю, он потом будет ныть, что голова болит. – Вижу, – зло протянула Клодия, приподнимая шляпу и оглядываясь на спокойную брюнетку. – Но скажи-ка мне, Бернадет, какого рогатого демона в моем завтраке делает опарыш? А Шайя меня уже достал своей болтовней. Встревал бы хоть по делу. – Ты же знаешь, что он последнее время… – брюнетка красноречиво покрутила у виска рукой, – сдал совсем что-то. Голова у него, что худое ведро… – Отличная шутка! – услышав свое имя, в очередной раз повторил здоровяк и громко расхохотался. – Да уж, – осаженная спокойным голосом Бернадет, Клодия немного умерила пыл, но для порядка решила продолжить разбирательство. – Между прочим, это ты, должна заботиться о моей безопасности! Если повариха не причем, кто тогда подложил мне эту гадость? Взяв в руки тонкую острую вилку, колдунья кровожадно раздавила ей опарыша и принялась наблюдать, как бьются в агонии две разорванные половинки. – Какая разница? Жара. Мухи летают кругом. Он же не отравленный, этот опарыш? Да, Шайя? Громила радостно заулыбался, но, опасливо покосившись на Клодию, смеяться больше не рискнул. – А я его жрать и не собираюсь, – грубо ответила хозяйка дома и, подхватив тарелку, швырнула ее за перила террасы. Бернадет внимательно отследила полет, лениво зевнула и вновь потянулась. Ее тело казалось невероятно длинным, а в лице имелось что-то змеиное, какая-то хищная натянутость, готовность броситься в любой миг, прикрывшись сперва маской расслабленного безразличия. Одежду она носила мужскую, черную. Легкий доспех не снимала даже ночью, благо, никаким любовникам не приходилось его снимать – мужчины Бернадет не интересовали. Женщины тоже. Кроме оружия, еды и сна ее вообще не интересовало ничего… Немного успокоившись, Клодия вновь перевела взгляд на повариху. Та замерла, читая про себя все мыслимые и немыслимые молитвы с одной лишь просьбой – дожить до того момента, когда ее наконец отпустят с роковой террасы. Колдунья же не торопилась, перебирая в уме наказания, такие, чтобы были побольнее и поунизительнее, но из рабочего строя не выбили. Клодии нравилась поварихина стряпня, и менять ее на иную она пока не планировала. Счастливый момент наконец настал. К господскому столу взмыленный и бледный без предупреждения ввалился сотник личной гвардии колдуньи. Заикаясь, он начал вещать что-то неразборчивое, закончив весь сказанный сумбур решившей все фразой. – … Мы уже к Пане подъехали – рукой подать, и тут опять проклятый пес появился… – Опять белый араги безобразничает? – Бернадет устало взглянула на прибывшего. – Скука… – Какой еще араги? – с искренним удивлением тут же поинтересовался здоровяк-Шайя. – Я уже сто раз тебе рассказывала, голова твоя дырявая, – отмахнулась от него Бернадет. – Одичавшая собака с псарни Араганы бегает вокруг Паны и нападает на наших. На прошлой неделе, говорят, кого-то из солдат загрызла, но я думаю, болтают… – Погоди, – оборвала речь своей телохранительницы Клодия, – пусть расскажет, чего у них там случилось? Говори, не томи. Она махнула сотнику, велев продолжать, и по его широкому, загорелому до бордового лбу потекли извилистые дорожки пота. – Эта… собака… она напала на повозку с вашими рабами, которых везли вам к ритуалу, и они разбежались. – Отчего ж вы их не поймали? – Клодия раздраженно царапнула ногтями золотую шелковую скатерть. – Безмозглые ротозеи! – Мы отгоняли проклятую тварь от вашего племенного жеребца, которого вам прислали из Принии. Услышав про лошадь, Клодия моментально забыла про рабов и поменялась в лице: – Мой чистокровка! Что с ним? Сотник испуганно молчал. – Что с ним, – тихим, ужасающим голосом повторила Клодия и скинула за плечи шляпу. Встретившись взглядом с госпожой, сотник затрясся осиновым листом, но, взяв себя в руки, отчеканил: |