Книга Женщина не прощает, страница 46 – Наталья Будянская

— До сих пор расплачиваюсь.

— Но… но вы могли бы…

Она пыталась предложить какие-то иные сценарии моей жизни.

Нужны они были мне? Я не винила ее за это.

Как объяснить человеку, что конфета невкусная, если он любит сладкое? Это как больному разговаривать со здоровым. То же самое происходило у нас с ней.

Она прожила в браке с бизнесменом семь лет, ни разу не подумав о детях. Пировала в свое удовольствие, даже не задумываясь о том, что ее ребенок мог бы иметь все блага цивилизации, которых изначально был лишен Ванечка.

Ей никогда не понять меня, хоть она тоже женщина.

И носит ту же фамилию, что и я.

И у нас с ней один мужчина на двоих.

Только для нее он муж, а для меня — убийца.

Которому нет прощения.

* * *

Я сижу в тесной комнате с серыми стенами и жду, когда приведут Вадима. Охранник называет его «заключенным», хотя по документам он мне все еще мой муж. Жизнь превратилась в череду однотонных дней, и я разучилась им радоваться. Без сожалений продала дом и все машины. В нашей тусовке «бывших» не бывает. Выпал из обоймы — уходи. Я не котировалась ни как светская дама, ни как жена Вадима. Вадим сидел, а я обивала пороги всех его бывших компаньонов. Они по-хитрому растащили бизнес по кусочкам, разделили акции и теперь владели всем, что осталось после уплаты долгов банку. И дружно меня игнорировали. Друзья не бывают бывшими, но в нашей тусовке возможно все. Я ездила к Вадиму два раза в месяц и верила, что он скоро выйдет и обязательно что-нибудь придумает. Как вернуть свою строительную корпорацию и контрольный пакет акций. Это ведь Ковригин. Смог в девяностых, сможет и сейчас. Но это все было «до». До нашей встречи с Алиной.

Денег хватало, чтоб безбедно жить до конца жизни, но мне это казалось ненужным. Снежана звонила первое время, но она сама находилась в бедственном положении и просила помощи. Ее история, история Алины натолкнули на мысль создать фонд для поддержки женщин, оставшихся «за бортом». Фонд помощи брошенным женщинам. И чем больше я погружалась в эту тему, тем чаще встречала подобные истории. К концу осени я обросла необходимыми знаниями, связями и базой клиенток. Все они были красивые и несчастные. Когда-то любившие, но разочарованные. С ними обращались как с вещами. Как с предметами интерьера, как с надоевшими игрушками, как с резиной на колесах, которую пришла пора менять. Мало кому удалось воскреснуть после развода, это казалось несправедливым. У меня были деньги, и я решила им помочь. Наняла коучей, финтес-тренеров и предложила женщинам развиваться, смотреть в будущее с перспективой. Фонд набирал обороты с космической скоростью, я и подумать не могла, что в Киеве столько потерянных и одиноких. Сарафанное радио работало лучше любой рекламы, я рассказывала женщинам свою историю, они делились своими. Никаких взносов, платных тренировок, все приходили добровольно и оставались. Я не умела вести бизнес, но понимала, что в таком режиме деньги могут быстро закончиться. В это время поступило предложение на крупный рекламный контракт с одной знаменитой спортивной фирмой. И понеслось. Вскоре фонд превратился в успешный коммерческий проект.

— Привет, — Вадим старался улыбаться, хотя выглядел ужасно.

— Опять бессонница?

Теперь я знала причину этого недуга, но хотелось услышать его версию.

— Да, — он потер глаза кулаком, — это за мои грехи.

— Я знаю.

Я не могла забыть Алину. Ее история любви и потери навсегда поселилась в моей душе, выжгла мозг и просверлила сердце. Через эту дыру утекала любовь к Вадиму. Если один раз смог так поступить, что помешает это повторить? Теперь я не могла ему доверять.

Он пристально посмотрел мне в глаза. Нет, это был не тот Вадим, которого я любила. Это был уголовник с характерным прищуром и стальным взглядом. Сказать ему, что я знаю? Рассказать об Алине?

— Ты с ней виделась?

Его голос звучал глухо, как из колодца. Догадался сам. Он продолжал жечь меня пристальным взглядом. Зачем скрывать? Я кивнула.

Вадим застонал как раненный зверь. Наверное, понял, что его последняя связь с миром живых людей сейчас оборвется. Смогу я любить его после всего, что знаю? Смогу простить и забыть? Со мной Вадим был другим человеком, но как же его двойная жизнь? Я выложила на стол фотографии. Виктор работал на Алину, и она хорошо меня подготовила. Как сама когда-то готовилась к встречам с Ковригиным…

— Откуда это у тебя? — хрипло засопел Вадим.

Ему было неприятно. Сауна, девочки, кокаин. Некрасивые ракурсы, обнаженные тела. Нехорошо, когда жена владеет такими снимками. Вадим морщился и горбил плечи. Тер виски и расчесывал шею. Но мне его было не жаль. Как Алине когда-то. Я дарила себя без остатка, зачем он так?

— Секретарша была во всех твоих командировках?

— Что?

Он не понял, что я знаю и о секретарше тоже.

— Настя…

Он захрипел, закашлялся, пытаясь как-то реабилитироваться.

— Это было в прошлой жизни.

— В той жизни была и я. С тобой. Семь лет.

Я чеканила слова и понимала, что меня это не ранит. Я встану и пойду дальше. Я не хочу быть такой, как Алина. Не хочу мстить и положить на это жизнь. Я смогу все забыть и уйти. А он?

— Настя… — он хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

— Не отказываться от тебя? Приходить?

Он быстро закивал и зажмурился.

— А как мне жить со всем этим?

Я посмотрела на стол с разложенными фотографиями.

— Этого больше не будет.

Он говорил искренне, как ребенок, уличенный в прогулах уроков. Но я ему больше не верила. Господи, какая наивная! Так хотела спасти, уберечь мужа, вытащить из неприятностей, распутать смерти на крымском объекте. Научилась врать, влезла в неприятности, засветилась в разборках, глотала яд вместо него. А он? Он в это время кутил в саунах и возил по командировкам секретаршу. И всегда знал, кто его настоящий враг.

— Я подала на развод. Мой адвокат принесет тебе документы.

Вадим зажмурился и ссутулился еще больше. Долго молчал. Потом хрипло произнес:

— Это все?

Я решила не отвечать. Просто встала и ушла.

А что сказать? Я просто женщина. Настоящий живой человек, и, как любая из нас, хочу быть счастливой. Верю в любовь, дарю свою жизнь без остатка, живу для семьи, создаю тыл и берегу очаг. Все ради мужа. Его, единственного, короля моего сердца. И как мне теперь верить мужчинам?

Я женщина.

А женщины не прощают предательства.