Книга Мечи легиона, страница 16 – Гарри Тертлдав

— Наши ребята не клюют по мелочи! — весело сказал Виридовикс, жадно откусывая от жирного гуся, которого подобрал у ручья.

— Ты и сам недурно работаешь зубами, — отозвался Горгид, обгладывая ножку того же гуся. Перед кельтом уже лежала хорошая горка дочиста обглоданных костей.

Батбайян сидел один, повернувшись к костру спиной. Едва Горгид утолил первый голод и начал думать о чем-либо еще, кроме еды, он поднялся, желая пригласить молодого хамора к своему костру. Увидев, куда собрался Горгид, Виридовикс приподнялся и остановил его.

— Оставь парня в покое, — тихо сказал кельт.

Горгид раздраженно фыркнул:

— Тебе-то что? Ему будет лучше с нами, чем в мрачном одиночестве.

— Не думаю. Может быть, конечно, я ошибаюсь… но костры напоминают ему то дьявольское пламя, которым Авшар поймал Таргитая в ловушку. Я тоже мог оказаться в числе несчастных, но мне повезло. Если Батбайян захочет поговорить с нами, он подойдет сам. И можешь не злиться из-за этого.

Грек опустился на траву у костра.

— Пожалуй, ты прав. Об этом ты и говорил Аригу несколько дней назад, не так ли? — Горгид с любопытством взглянул на Виридовикса. — Я даже не ожидал от тебя такой деликатности.

Виридовикс задумчиво потянул себя за правый ус. Наконец он ответил:

— Мучить других без особой нужды — это развлечение для Авшара. Я видел, как он это делает. Теперь у меня нет никакого желания подражать нашим врагам.

— Ты наконец начал взрослеть, — сказал грек.

Виридовикс презрительно хмыкнул.

Горгид вдруг проговорил:

— Если Авшар до сих пор не знал, что такая большая армия вошла в Пардрайю, то наши огни выдадут нас.

— Он знает, — отозвался Виридовикс с мрачной уверенностью. — Он знает.

* * *

Спустя два дня в лагерь аршаумов прибыл хамор, держа на копье щит, выкрашенный белой краской, — знак мирных намерений. Когда его привели к Аргуну и старейшинам, он смотрел странным взглядом, в котором смешались страх и самоуверенность.

Хамор выглядел не слишком молодым — лет сорока; его некрасивое лицо было отмечено печатью хитрости и лукавства, глаза бегали, половина левого уха была отрублена. С точки зрения степняков, одет он был очень богато: шапка из меха куницы, волчья куртка, отороченная соболями, мягкие замшевые штаны. На указательном пальце правой руки сверкало золотое кольцо с громадным рубином; уздечка и седло украшены бирюзой и нефритом.

Его пренебрежительный поклон кагану оказался достаточно дерзким, чтобы вызвать у аршаумов мрачные взгляды. Хамор знал, что представляет здесь мощную силу. Не обратив внимания на общее негодование, он заговорил:

— Говорит ли здесь кто-нибудь на моем языке?

— Я. — Скилицез сделал шаг вперед.

При виде видессианина хамор на мгновение растерялся, а затем проговорил:

— Что ж, крестьянин, — это презрительное обращение должно было поставить Скилицеза на место, — скажи аршауму: я — Родак, сын Папака! Я пришел от Варатеша, Великого Кагана Королевского Клана, повелителя всех кланов Пардрайи!

Нахмурившись, Скилицез начал было переводить. Но Батбайян прервал его криком:

— Ты, вшивый бандит! Ты уронил изо рта кусок дерьма, когда назвал Варатеша каганом, а свору бандитов — кланом!

Молодой хамор собрался уже наброситься на Родака, но два аршаума схватили сына Таргитая за плечи и оттащили назад.

Родак держался достоинством. Он глянул на Батбайяна искоса, словно только что заметил его незначительную персону. Затем обратился к Аргуну:

— У вас один из разбойников? Вот как! Я не стану отвечать ему! Он отмечен печатью, как того и заслуживает!

— Я — разбойник? — кричал Батбайян, пытаясь вырваться из цепких рук аршаумов. — А за что твой клан, твой настоящий клан, вышвырнул тебя, Родак? За что ты объявлен вне закона? Почему от тебя отвернулись твои родичи, Родак? Ты убил своего брата? Ты украл у своего друга? Может, ты сношал соседских коз?

— Кем я был, не имеет значения, — холодно молвил Родак. Скилицез бесстрастно переводил речи обоих противников. — Имеет значение, кто я сейчас.

— И кто ты сейчас? — надрывался Батбайян. — Надутый кусок овечьего дерьма! Ты портишь воздух всякий раз, как разеваешь пасть! Кем бы ты был без черного колдовства Авшара? Вечно голодным, полудохлым изгоем! Да ты и сейчас — пес, тощий стервятник, ящерица… ты, лягушка!

Кочевники Пардрайи иррационально боялись и ненавидели лягушек. Один хамор не мог нанести другому более страшного оскорбления.

Рука Родака метнулась к рукояти сабли. Но посланник Варатеша тотчас же замер: две дюжины стрел одновременно нацелились ему в грудь.

Медленным, осторожным движением он убрал руку от оружия.

— Так лучше, — сухо заметил Аргун. — Послов-предателей здесь уже видели. Таким лучше не подходить к нам с оружием в руках.

— А с оскорблениями? — отозвался Родак. Губы у него побелели от гнева.

— Какое слово сделает тебя гнуснее, чем ты уже есть? — сказал Батбайян.

— Довольно! — проговорил Аргун. — Я без тебя разберусь, кто он такой.

Батбайян замолчал. Аргун отдавал приказания мягким тоном; однако кагану аршаумов повиновались беспрекословно.

Каган повернулся к Родаку:

— Итак, чего же хочет от нас твой Варатеш?

— Он предупреждает тебя: поворачивай назад. Иди на свою сторону Шаума! Иначе ты встретишься с гневом всех кланов Пардрайи!

— Если твой каган не собирается нападать на меня, то и я его не трону, — сказал Аргун. — Моя война — с Йездом. Пардрайя — самая короткая дорога на Машиз. Пусть Варатеш меня пропустит, и я не стану искать ссоры с хаморами. Если же только он нападет… — Аргун оставил фразу незаконченной.

Родак облизал пересохшие губы. Войны с Аршаумом страшным огнем горели в памяти его народа.

— Авшар пришел, как говорят, из Йезда. Он принят в Королевский Клан! После Варатеша Авшар — второй человек клана.

— Какое мне дело до этого? — осведомился Аргун.

Батбайян раздвинул губы в жутковатой улыбке; Виридовикс в это мгновение напоминал волка, почуявшего кровь. Аргун заключил:

— Вот мой ответ. Я не поверну назад. Я иду войной на Йезд. Я пройду мимо Варатеша и не трону его, если он не решится напасть на меня. Передай это твоему господину.

Скилицез заколебался, прежде чем перевести хамору последнюю фразу.

— Как я должен это переводить?

— Дословно, — ответил Аргун.

Слово «господин», которое употребил Аргун, буквально означало «хозяин собаки».

Родак гневно смотрел на Аргуна из-под густых бровей.