Книга Убить Ангела, страница 70 – Сандроне Дациери

– Спасибо, но мы слишком устали, – сказала Коломба, пока Данте распахивал двойные окна в кабинете. – Вы сказали, труп неизвестного так и не забрал никто из родственников? Значит, он все еще в распоряжении властей?

– Через пару месяцев его похоронили. Я в этой печальной церемонии не участвовал.

Когда Андреас пожелал им доброй ночи и ушел, Коломба подошла к Данте. Тот сидел на кровати с обнаженным торсом и, конечно, курил.

– Здесь стоит огромный знак, запрещающий курить, – сказала Коломба.

– Я открыл все окна.

– И теперь тут холодно, как в могиле. – Коломба выглянула из окна кабинета, за которым простирались красно-желтые огни набережной и подернутое рябью озеро. Под стенами виллы находился сад с несколькими ажурными железными столиками и стульями. – А здесь неплохо. Почему бы тебе не податься в писатели? Тогда мы сможем путешествовать задарма.

Данте хмыкнул:

– Полагаю, серьезным алкоголем здесь не разжиться.

– Андреас сказал, что внизу есть бар, но его открывают исключительно во время конференций.

– Мне нужна только шпилька.

– И мое соучастие, в котором я в данном случае тебе отказываю. Есть вероятность, что этот безымянный тип не был целью Гильтине?

– Никакой. К тому же неспроста его так быстро похоронили. Немцы до сих пор хранят во льду останки Розы Люксембург, а от нашего незнакомца избавились молниеносно.

– Кто избавился? Твоя подружка все-таки работает не в одиночку?

– При необходимости она легко находит пособников. Набери Барт и попроси, чтобы она связалась с берлинскими коллегами и разузнала, не известно ли им что-то еще.

– Если я попрошу ее об очередной услуге, мне придется отдать ей своего первенца.

Данте округлил глаза:

– Собираешься завести детей?

– Ну, у меня есть матка, и мне нравятся дети. Если я вдруг встречу своего принца, то почему бы и нет?

– Из-за нашего образа жизни.

Коломба села рядом с ним:

– Данте, это не жизнь, а всего лишь труд, который мы взяли на себя по до сих пор неясным мне причинам. Когда мы с этим разберемся, все войдет в более нормальное русло.

– Может, это и не твоя жизнь, – печально сказал он. – Ничего, если я приму душ первым?

– Пожалуйста. Я так устала, что лучше помоюсь утром.

– Не очень-то гигиенично.

– Забавно слышать это от человека, который снюхивает лекарства, купленные в Интернете…

Коломба пошла прилечь и, когда Данте, стыдливо завернувшись в халат, вышел из ванной, уже крепко спала под бормотание настроенного на новостной канал телевизора. В кровати вокруг нее валялись смятые фантики от батончиков «сникерс». Данте выключил ящик и вернулся в свою комнату, зная, что не заснет. Когда через закрытую дверь между их комнатами донеслось похрапывание Коломбы, он вылез из окна, цепляясь за карниз и водосточную трубу. Спуститься по трубе ему было гораздо легче, чем по душной лестнице, к тому же преодолеть предстояло всего несколько метров.

В швейцарской клинике – не в последней, а в той, где он провел почти пять лет после побега от Отца, – Данте научился карабкаться по куда более гладким и высоким стенам: важнее всего было не смотреть вниз, чтобы не закружилась голова. Оказавшись в засаженном деревьями дворике, он осмотрел дверь в бар и, не обнаружив сигнализации, вскрыл замок кусочком проволоки. Под барной стойкой нашлась на треть полная бутылка водки. Водка была теплой и довольно низкосортной, но все лучше, чем стоявшие рядом немецкие вина и ликеры. Перелив содержимое бутылки в коктейльный бокал, Данте поставил его на один из садовых столиков, оставил двадцать евро за беспокойство и запер за собой дверь.

Стараясь не ощущать вкуса, он потягивал водку, пока поверхность озера не заблестела в лучах утреннего солнца, а сороки на деревьях не затрещали. Когда-то на соседней вилле, принадлежавшей обергруппенфюреру СС Рейнхарду Гейдриху, было принято «окончательное решение». Теперь же ее превратили в музей, чтобы напоминать о холокосте тем, кто отрицал его историческую достоверность.

До падения Стены пересекать озеро было строго запрещено: на противоположном берегу лежала территория Восточного Берлина, а всего несколькими километрами дальше находился знаменитый «шпионский мост», где обменивались арестованными шпионами советские и американские спецслужбы. Данте хотелось его увидеть, стало быть, придется уговаривать Коломбу прогуляться туда.

«Она наверняка согласится, чтобы мне угодить, – с горечью подумал он, – а может, даже купит мне сахарной ваты, если буду паинькой».

Мост в Ванзее напомнил ему мост через реку По, соединяющий Ломбардию с Эмилией-Романьей, – одно из немногих воспоминаний, сохранившихся у Данте о детстве до силосной башни. В его памяти он был выкрашен только наполовину: слой свежей краски обрывался ровно на границе между двумя областями – завершить работу предстояло бригаде с другого берега. Образ запечатлелся у него в голове, хотя он не помнил ни себя самого, ни тех, кто сопровождал его в этот момент. Впрочем, мост мог быть и одним из многих ложных воспоминаний, подсаженных в его разум Отцом.

Тяжелее всего Данте переживал невозможность узнать, принадлежит ли ему содержимое его мозга. Временами он чувствовал себя призраком среди живых, хрупким и бесплотным, как папиросная бумага. Неудивительно, что он бросился в погоню за братом, которого, скорее всего, даже не существовало. Брат мог подарить ему хотя бы видимость корней и собственной истории. Данте вспомнил, как отключился на Потсдамской площади, как его неодолимо потянуло последовать за мужчиной, исчезнувшим в толпе. Бежал ли он вообще в правильном направлении? В тот момент ему казалось, что да, но сейчас уверенность расползалась по швам вместе с его сознанием.

Данте задремал за столом с окурком между пальцев, а проснулся в полвосьмого утра, когда горничная вкатила тележку с едой в расположенную за его спиной столовую. Все его тело затекло, а одежда промокла от росы.

Вдоль широких окон просторной и светлой столовой стоял длинный деревянный стол, чтобы гости могли наслаждаться видом на озеро прямо за едой. Стены, как, впрочем, и все прочие доступные поверхности в этом любопытном месте, были заставлены книгами, и было сложно понять, что такое «Коллоквиум» – библиотека с примыкающим к ней арт-отелем или, наоборот, отель с библиотекой.

Двое устроившихся на завтрак во дворе с любопытством наблюдали, как Данте потягивается и отряхивает от пепла брюки, пока тот не сообразил, что должен представиться. Он выяснил, что перед ним египетский поэт и ирландский переводчик, к которым вскоре присоединились немецкая поэтесса и писательница из Лихтенштейна. Сборище показалось Данте таким пестрым и интересным, что он невольно втянулся в их разговор об итальянской кухне, устроил им лекцию о сортах кофе и о том, как их различать, и даже пообещал пригласить всех на дегустацию. В результате его настроение решительно улучшилось.