Книга Ответный удар, страница 28 – Гарри Тертлдав

Оставалась одна проблема: он не имел ни малейшего понятия о том, когда появится остальной персонал лаборатории.

— Все нарядились, а идти некуда, — пробормотал он себе под нос, шагая по коридору третьего этажа.

Из выходящего на север окна в конце коридора он видел реку Платт, змеей уходящую через город на юго-восток, а за ней — здание законодательного собрания штата и другие высотные строения в центре. Денвер оказался неожиданно красивым местечком, кое-где еще не сошел снег, а воздух был удивительно чистым. Однако Йенса все это не радовало.

Все шло просто превосходно. Он сел в поезд и спокойно добрался до места своего назначения, словно вернулись те замечательные, канувшие в прошлое дни до вторжения ящеров. Его не бомбили, не подвергали обстрелу, ему досталось прекрасное место в пульмановском вагоне — с такими удобствами он не спал уже много месяцев. В поезде работало электричество и отопление; о войне напоминала только штора затемнения с надписью:

«ИСПОЛЬЗУЙ МЕНЯ. ЭТО ТВОЯ ЖИЗНЬ».

Когда поезд остановился на Юнион-Стейшн, Ларсена встретил майор и отвез в Лоури-Филд к востоку от города, где его поселили в комнате для холостых офицеров. Он чуть не отказался — ведь он женат. Однако Барбары рядом не было, и ему пришлось согласиться.

— Глупо, — сказал он вслух.

Ларсен сразу погряз в сетях однообразной военной рутины. Он уже сталкивался с ней в Индиане, когда находился под началом генерала Джорджа Паттона. По части способностей и военного таланта, местные командиры в подметки генералу не годились, а вот в том, что касалось гибкости, мало чем от него отличались.

— Сожалею, доктор Ларсен, но это запрещено, — говорил «куриный полковник» [5] по имени Хэксем.

Под этим он имел в виду выход в город на поиски остальных работников Металлургической лаборатории.

— Почему? — восклицал Йенс, бегая по кабинету полковника, словно только что посаженный в клетку волк. — Без остальных, без оборудования, от меня здесь нет никакого толку.

— Доктор Ларсен, вы физик-ядерщик, работающий над секретным проектом, — отвечал полковник Хэксем. Его голос неизменно оставался негромким и спокойным, отчего Ларсен злился еще больше. — Мы не можем позволить вам болтаться по городу. Если с вашими коллегами произойдет несчастье, кто лучше вас сумеет продолжить работу над проектом?

Ларсен с колоссальным трудом удержался от того, чтобы не расхохотаться ему в лицо. Восстановить труды нескольких нобелевских лауреатов — в одиночку? Для этого нужно быть суперменом. Однако в словах полковника содержалась и доля правды — он действительно являлся частью проекта — и смог бы продолжить работу над ним.

— Все идет хорошо, — заверил его Хэксем. — Нам совершенно точно известно, что ваши коллеги двигаются в направлении Денвера. Мы рады, что вам удалось добраться сюда раньше. Значит, мы успеем все подготовить, и они сразу же приступят к работе.

Йенс Ларсен был ученым, а не администратором. Вопросами организации всегда занимались другие. Теперь они свалились на его плечи. Он вернулся в свой кабинет, написал несколько писем, заполнил какие-то бланки, три или четыре раза попытался позвонить, но только однажды ему сопутствовал успех. Ящеры почти не бомбили Денвер — особенно, если сравнивать с Чикаго; Денвер вообще функционировал как обычный современный город. Когда Йенс нажал на кнопку настольной лампы, она зажглась.

Он поработал еще немного, решил, что на сегодня достаточно, и спустился вниз. Там его ждал велосипед. А также хмурый, редко улыбающийся человек в хаки с винтовкой за спиной. Тоже с велосипедом.

— Добрый вечер, Оскар, — сказал Йенс.

— Здравствуйте, доктор Ларсен, — телохранитель вежливо кивнул.

На самом деле его звали не Оскар, однако, он на это имя отзывался. Йенсу почему-то казалось, что оно его забавляет… впрочем, лицо телохранителя всегда оставалось бесстрастным. Оскар получил приказ охранять Ларсена в Девере… и не разрешать ученому покидать пределы города. К несчастью, он отлично знал свое дело.

Ларсен поехал на север, а затем повернул направо в сторону Лоури-Филд. Оскар пристал к нему, как репейник. Ларсен находился в приличной форме. А его телохранитель мог спокойно претендовать на место в олимпийской сборной. Всю обратную дорогу до офицерских казарм Ларсен пел «Я лишь птичка в золоченой клетке». Оскар с удовольствием к нему присоединился.

Однако на следующее утро, вместо того, чтобы отправиться на велосипеде в денверский университет, Ларсен (а вслед за ним и Оскар) зашел в кабинет полковника Хэксема. Полковник не слишком обрадовался, увидев физика.

— Почему вы не на работе, доктор Ларсен? — спросил он тоном, который, наверное, превращал капитанов в «Джелло» [6] .

Однако Йенс был человеком гражданским, и, вдобавок, ему осточертела военная дисциплина.

— Сэр, чем больше я думаю об условиях, в которых здесь живу, тем более невыносимыми они мне представляются, — заявил он. — Я объявляю забастовку.

— Что? — Хэксем жевал зубочистку, может быть, из-за отсутствия сигарет. Она, словно живая, подпрыгнула у него во рту — так он изумился, услышав слова физика. — Вы не имеете права!

— Очень даже имею! И не прекращу забастовку до тех пор, пока вы не разрешите мне связаться с женой.

— Безопасность… — начал Хэксем. Зубочистка заходила вверх и вниз.

— Засуньте свою безопасность сами знаете, в какое место! — Йенс мечтал произнести эти слова — выкрикнуть их! — уже несколько месяцев. — Вы не разрешили мне отправиться на поиски сотрудников Металлургической лаборатории. Ладно, я понимаю ваши мотивы, хотя мне представляется, что тут вы несколько переборщили. Однако вы ведь сами мне недавно сказали, что знаете, где находится обоз, который везет оборудование и сотрудников Металлургической лаборатории, верно?

— А что если и так? — прогрохотал полковник. Он все еще пытался запугать Ларсена, но тот больше не желал бояться.

— А вот что: если вы не позволите мне послать письмо — самое обычное написанное от руки — Барбаре, вы не дождетесь от меня никакой работы. Я все сказал!

— Слишком рискованно, — возразил Хэксем. — Предположим, наш курьер попадет в руки врага…

— Ну даже если и попадет, — перебил его Йенс. — Видит Бог, я не собираюсь писать про уран. Просто я хочу сообщить ей, что жив, люблю ее и скучаю. И больше ничего. Я даже не собираюсь подписывать письмо своей фамилией.

— Нет, — сказал Хэксем.

— Нет, — повторил Ларсен.

Они продолжали сверлить друг друга взглядами. Зубочистка дрогнула.

Оскар проводил Ларсена до казармы. Там Йенс улегся на койку и приготовился ждать ровно столько, сколько потребуется.