Онлайн книга «Метро 2035: Питер»
|
Черви расплодятся… уже расплодились – и что прикажете им делать, когда останется только наше метро? Выковырять остатки человечества из твердой скорлупы и сожрать. Все. Я с оптимизмом гляжу в будущее – вместе с мертвым профессором Хокингом… В будущее, которого у нас нет… Доктор Рейзман сделал эффектную паузу, оглядел собрание сквозь толстые очки. – Спасибо за внимание. Прошу задавать вопросы. Тишина. Люди молчали, онемев. – Думаю, вопросов нет, – сказал председатель. – Следующий доклад! Рейзман коротко кивнул и спустился с трибуны. И тут люди начали кричать. Кто-то угрожал доктору. Он шел, не обращая внимания на выкрики, равнодушный, маленький, в своем замызганном драном свитере и толстых очках. – Необыкновенный человек, – сказал Звездочет с уважением. – Говорит, что думает. Его здесь многие не любят. Поговаривают, ему вообще запретят заниматься научной работой. Или даже вышлют с «Техноложки». Идиоты. Вокруг одни идиоты. – Он… не слишком оптимистичен, – сказал Иван. – Верно. Впрочем, наши внутренние дела вам не очень интересны, думаю… – Звездочет оглядел Ивана со товарищи. Встряхнул головой. – Юра вкратце рассказал мне о вашей проблеме. Прошу за мной. Думаю, нам есть о чем побеседовать. * * * В выгородке, в обычное время использовавшейся как учебный класс, рядами стояли разваливающиеся от старости железные стулья с деревянными сиденьями. Обшарпанные фанерные стены, стол, отметивший столетний юбилей. Зато доска белая и блестящая. «Интересно, чем на такой пишут? – подумал Иван. – Не мелом же?» Потом стал слушать. Голос у Звездочета был своеобразный – то низкий, то высокий. Такая волновая структура. – Они-то добрались, но опоздали, – говорил он. – Гермозатвор ведь автоматика закрывает. В общем, они не успели. – И что дальше? – спросил Иван. Звездочет сидел на краю стола, словно учитель, отвлекшийся на минуту от физики и рассказывающий детям очередную байку из истории научных открытий. – Военные обезумели, – сказал Звездочет. – Майор загнал танк в наземный вестибюль – не знаю, как ему это удалось, и давай стрелять в гермозатвор. – Получилось? – Почти. Видишь дыру? – Звездочет показал руками размер отверстия. – Снаряд прошел и взорвался уже внутри. Только майор сглупил. Надо было фугасным стрелять, тогда бы точно выбили ворота. А он бронебойным зарядил. И себя не спасли, и людей на станции фактически убили. Иван представил, как ревущий от ярости танк въезжает в наземный вестибюль станции, пробивает себе дорогу к эскалаторам… Наклоняет пушку на максимум и стреляет вниз. – Так где это было, говоришь? – спросил Иван. Звездочет поправил очки. – На «Ладожской». – Да ерунда это все, – спокойно сказал профессор Водяник. – Не было такого. – Почему это не было?! – возмутился Звездочет. – Какой максимальный наклон у танковой пушки танка Т-90? Не знаете? А я знаю. Ну еще бы Проф не знал такой мелочи. – Максимальный угол наклона вниз – около 15 градусов от горизонтали, – сказал профессор. – Вывод? Ничего бы у танкистов не получилось. – Ну раз танки мы уже обсудили, – сказал Иван. – Может, вернемся к ЛАЭС? – Гм, – сказал Звездочет, поднялся на ноги. – Конечно. Он подошел к доске, вынул из нагрудного кармана толстый черный фломастер. «Ага, – подумал Иван. – Вот чем здесь пишут». Звездочет вывел крупно, размашисто: ПЕТЕРБУРГ – ЛАЭС Обвел надписи в кружки, прочертил между ними линию. – Вариант первый, – сказал он. – Добраться пешком. Убер с шумом прочистил горло. – Отпадает. – Иван почесал лоб. – Тут на километр заброска сверхдальней считается, не всякий диггер решится. А до Соснового Бора пешком топать – увольте, это даже я не настолько псих. Звездочет кивнул. – Понял. Вариант второй… – и вдруг спросил Ивана. – Ты действительно думаешь, что там что-то есть – на ЛАЭС? – А ты? – Иван смотрел на ученого в упор. Тот вздохнул: – Мне бы хотелось верить, но… – Но? – Сомневаюсь. Ты сам наверняка видел сгнившие, обрушившиеся линии электропередач. По трезвому размышлению – не может там ничего уцелеть, за столько-то лет. За техникой уход нужен, иначе она гниет и ржавеет. Ты в метро посмотри – везде линии проложены, а кабеля уже давно сгнили. Чиним, латаем, как можем, а толку? – Но вдруг там что-то есть? – продолжал настаивать Иван. – Откуда-то берется же в метро центральное освещение? Или вы, на «Техноложке», знаете, откуда, только нам не говорите? – Не знаем. – Звездочет снова вздохнул, поднял голову. – Хорошо, вариант второй… А какой второй? Долететь? Тишина. Водяник молчал. Наверное, решил Иван, все еще думает о реликтовых ящерах… – А если махнуть до ЛАЭС на машине? – предложил Кузнецов. – Там всего-то километров восемьдесят, вы говорите. – Прекрасная мысль, – сказал Звездочет, поправил очки. – Вот найдешь ты, допустим, исправную машину, что делать будешь? Кузнецов обрадовался, что его тоже включили во взрослую беседу. – Сяду да поеду, – сказал он. – Великепно! Ты даже завести ее не сможешь, эту машину. Автомобильный аккумулятор разряжается за месяц-полтора максимум. Ручкой стартовать? Так это только на старых машинах возможно. Но допустим. А бензин? – Ээ… а что бензин? – Кузнецов почесал затылок. – Срок хранения бензина по армейскому госту – пять лет, – вступил вдруг в разговор Убер. – Потом он начинает терять октановое число. Выпадает осадок и прочие прелести. – Густеет, наконец! – подхватил профессор Водяник. – В общем, даже то топливо, что хранилось в закрытых резервуарах, нужно как минимум фильтровать, а по уму делать перегонку-очистку. В бензобаке если что и осталось, то оно скорее похоже на бензиновое желе. Именно поэтому советские армейские дизель-генераторы незаменимы. Они работают на самом некачественном топливе – а где сейчас возьмешь хорошее? И работают долго, и чинятся на коленке. А ты попробуй японца почини. Ту же хондовскую миниэлектростанцию. Прекрасная вещь на самом деле. Залил пятнадцать литров бензина, и она дает тебе свет тринадцать часов подряд. Великолепно, правда? – Водяник усмехнулся. – Единственная проблема. – Он почесал бороду. – Это должен быть хороший бензин… * * * Иван давно не видел Убера таким возбужденным. Лицо его горело, глаза сияли. – Смотри, Ван, кого я тут встретил! Иван повернулся. Человек показался ему знакомым. Только щеки уж очень ввалились… Так. Мысленно побрить ему голову, чуть подкормить – опять же мысленно. Так это же… |