Книга Недостойная, страница 95 – Анна Шнайдер

Я отвела взгляд.

«Не умер»… Проработав с магами со сломанным контуром, я поняла — именно так они это и воспринимают. Как смерть. Если не всего себя, то части.

Правда, Арманиус реагировал совершенно иначе. Как человек, который шёл на риск вполне сознательно и нисколько не удивился, когда получил то, что хотел.

Но он ведь не мог хотеть изменившегося резерва, правда?..

Мы с Роном договорились после работы встретиться в нашей любимой пивнушке — трактире «Свинтус». В конце концов, пятница, грех не расслабиться. Мне ужасно хотелось местных пончиков, а Рону… ну, Рон вообще известный маг-обжорка.

— Я решил не пороть горячку, — заявил мне друг, как только мы сели за столик. — Вспомнил в конце концов, что в твоём браслете связи должна быть слабая следилка, привязанная к госпиталю.

Я на секунду задумалась.

— Да, точно, должна быть. Это обязательное условие при поступлении на работу в госпиталь — в браслет встраивают следилку на случай всяких непредвиденных обстоятельств, щитовые заклинания и… индикатор усталости.

— Ага, — Рон заулыбался, — совсем забыл тебе сказать, что это моя разработка. Валлиусу очень понравилось. Сказал, что это будет полезно хирургам, которые вечно норовят умереть прямо за операционным столом.

— Их не допускают на операции уже с ярко-оранжевым индикатором, — кивнула я. — Правда, на моей памяти до подобного состояния доводили себя только Валлиус и Мортимер. Так что там со следилкой?

— Я хотел переделать ленточку. Помнишь, я повязывал её тебе в первый день работы с Арманиусом? В общем, раз следилка в браслете связи есть, со своей не буду заморачиваться. Всё равно чем меньше на тебе амулетов, тем лучше ты себя чувствуешь.

Да, это правда. У меня даже от браслета связи иногда начинала чесаться кожа на запястье под ним и болеть голова. Но только в тех случаях, когда я сильно уставала.

— Как Арманиус? — поинтересовался между тем Рон, листая меню. — Вернёшь академии ректора и миру архимагистра?

Признаваться в поражении было сложно.

— Вряд ли, — сказала я негромко, и друг поднял на меня округлившееся глаза. — У него изменился резерв. Контур-то я восстановлю, но сам понимаешь — с семью магоктавами быть ректором и архимагистром ему светит только в случае смерти всех остальных претендентов на ректорство и архимагистров.

— Изменился резерв? — произнёс Рон медленно. — Ты… шутишь, да?

— Нет, не шучу.

— Но это же невозможно.

— Оказывается — возможно. Видимо, крайне редко, но всё-таки бывает. Какой-то ему особенно злобный демон попался…

Несколько секунд друг смотрел на меня, барабаня пальцами по столу, будто что-то обдумывал. А потом, вздохнув, сказал:

— Знаешь, существует теория, что Геенна, если в неё войти, высасывает силу.

Если бы было, чем, я бы поперхнулась.

— Это?..

— Теория, неподтверждённая практикой. Что-то вроде… слухов, наверное. Я читал об этом когда-то давно, запомнил.

Я была настолько поражена словами Рона, что мне казалось, будто в голове у меня не мозги, а какой-то кисель.

— Это всё объясняет… — пробормотала я. — И то, что он не может мне ничего толком сказать про изменение резерва, и секретность, и то, что использовать эти знания не дадут. Да, если Арманиус заходил в Геенну… Но какого демона он там делал?!

Друг пожал плечами.

— Без понятия.

Мы сидели в «Свинтусе» практически до закрытия, болтая о разном. Гадали, что ректор мог делать в Геенне, если он действительно там был. И почему этого тогда никто не заметил? Или заметил, но все молчат?

Потом я рассказала другу про совместный с Байроном проект, после чего Рон начал грозить мне пальцем, говоря, чтобы я не спешила слишком уж сильно доверять «старому врагу».

Я только смеялась. Враг из Асириуса, на мой скромный взгляд, давно был так себе.

В общежитие я вернулась ближе к часу ночи. Но ложиться спать не стала — вместо этого взяла тетрадь и принялась фиксировать в ней план лечения архимагистра. Вместе с теориями по методике восстановления резерва.

Но шамана мы всё равно посетим, как только Валлиус добудет контакты. Не откладывая. Послушаю, что он скажет, а потом решу, что делать дальше.

Защитник, хоть бы у меня получилось помочь ректору…

* * *

Берт прекрасно помнил, что Эн делала в эту субботу в прошлой реальности — тогда она впервые втыкала в него иглы.

Поэтому он нисколько не удивился, когда и сейчас она начала делать то же самое.

— Это не больно, — пообещала Эн, вынимая из своей сумки целый набор с длинными иглами. — Неприятно, но не больно. Одна из самых безболезненных процедур.

— Да это, в общем, неважно, больно или нет, — пожал плечами Арманиус. — Надо, значит, надо. Как ложиться?

— На спину. И халат снимайте.

Он вновь постепенно становился ёжиком, и изо всех сил старался не улыбаться, глядя на сосредоточенное лицо Эн, втыкающей ему иголку в переносицу.

Как же замечательно, что она теперь всё помнит.

— Отлично! Теперь лежите и не двигайтесь, а я… сейчас еще кое-что начну делать.

Эн вытащила из сумки какой-то флакончик, побрызгала Берта содержимым — кажется, в той жизни она тоже это делала, — села рядом и начала медленно и методично растирать тело Арманиуса.

Да, точно… Теперь он вспомнил. Как только ощутил непроизвольную и типично мужскую реакцию тела — сразу вспомнил.

Удивительно, но во второй раз было еще более неловко, чем в первый.

— Совет в семь, — сказал Берт и чуть поморщился — голос звучал хрипло и страстно. — Придёшь к шести? Не передумала?

— Нет, — пробормотала Эн, и он вдруг заметил, что щёки у неё красные, да и сама она была напряжённой. — Я очень хочу посмотреть на…

— Сборище старых маразматиков?

Она хихикнула и чуть расслабилась.

— Ну там же не все старые, наверное?

— Не все, конечно. Я вот тоже… хотя я теперь не совсем архимагистр. Точнее, я архимагистр ненадолго. Скорее всего, до сегодняшнего вечера. И в этом есть несомненный плюс.

— Плюс? — Эн так удивилась, что даже перестала его растирать. — Какой?

— Ты не сможешь больше называть меня архимагистром, — ответил Берт, улыбаясь. — Придётся придумывать что-то другое.

Пару секунд она сидела, удивлённо глядя на него, а потом рассмеялась.

— Боюсь, вы для меня навсегда останетесь архимагистром, что бы ни случилось.

— Не порть мне настроение, — Арманиус закатил глаза. — Я мечтаю услышать, как ты произносишь моё имя.