Книга Череп грифона, страница 66 – Гарри Тертлдав

Менедем засмеялся и хлопнул его по плечу.

— Я так и думал, что у тебя что-то эдакое на уме.

И закричал морякам:

— Отдать швартовы! Гребцы — по местам! Больше никакого разврата и пьянства до следующего порта!

Моряки задвигались живее. Многие из них потратили все, что успели заработать за сезон, на кутеж на Косе. Однако все явились на борт: когда дело касалось выискивания людей по портовым тавернам и борделям, у Диоклея нюх был лучше, чем у гончей.

— Давайте, лентяи, — прохрипел келевст. — Самое время попотеть, чтобы из вас выпарилось вино!

Ему ответило несколько стонов. Диоклей не рассмеялся — он и сам отдал должное вину.

Толстые канаты со стуком упали на палубу «Афродиты». Моряки, не сидевшие на веслах, свернули канаты и убрали их в сторонку.

— Греби назад! — выкрикнул Диоклей и ударил колотушкой в бронзовый квадрат. — Риппапай! Риппапай!

Менедем потянул рукоять одного рулевого весла и подал назад другую, поворачивая «Афродиту» — до тех пор, пока ее нос не обратился на север. Крутобокое судно, стоявшее на якоре в паре плетров от пирса, двинулось к месту, которое освободила торговая галера. Поскольку здесь базировался флот Птолемея, в гавани Коса все еще было очень тесно.

Всего на мгновение солнце выглянуло из-за туч, ярко осветив берег Карий к северу от Коса — тот берег, где лежали Галикарнас и дальше на западе — город поменьше, Миндос. Желтая щетина сжатых полей и серовато-зеленые листья оливковых рощ казались особенно яркими на фоне мрачного неба. Соклей надеялся, что луч света свидетельствует о том, что погода улучшится, но облака снова закрыли солнце, и краски вокруг поблекли.

Менедем ввел «Афродиту» в канал между островами Миндос и Калимнос. Когда акатос оказался напротив Миндоса, Соклей показал на город и произнес:

— Посмотри! Там тоже патрулируют военные галеры Антигона.

— На его месте я бы поступил точно так же, — ответил Менедем.

Потом моргнул пару раз с комичным выражением лица.

— Ты что? — спросил Соклей.

— Мне в глаз только что попала капля дождя, — пояснил его двоюродный брат и потер нос. — А вот и еще одна.

Мгновение спустя капля упала на колено Соклея, вторая — на предплечье, а третья влажно поцеловала его в левое ухо.

Некоторые моряки разразились восклицаниями.

— Надвигается шторм, как пить дать, — сказал Соклей.

Парус «Афродиты» уже был подтянут к рею, потому что судно шло прямо против ветра. После первых редких капель дождь полил как из ведра, куда сильнее, чем в Кикладах.

— Что-то поздновато для такого ливня, — заметил Менедем.

Соклей едва его слышал: капли барабанили по палубе юта и с шипением падали в море.

— И вправду ливень! — отозвался Соклей. — Надеюсь, все кожаные мешки в порядке? Иначе шелк может подмокнуть.

— Ты сам кажешься подмокшим, — ответил Менедем. — У тебя с бороды капает вода.

— Неужели ты различаешь капли посреди этакого потопа? — удивился Соклей.

Вместо ответа Менедем закричал:

— Аристид, иди вперед!

Моряк помахал капитану и поспешил на бак.

— На сей раз Полемей не будет жаловаться, что Аристид дежурит на носу, — проговорил Менедем.

— Да уж, — согласился Соклей. — Но какая от впередсмотрящего польза в такой дождь? Я едва могу его там разглядеть, а до него всего-то… Сколько? Локтей тридцать или тридцать пять.

— У Аристида самые зоркие глаза из всей команды, — ответил Менедем. — Что я еще могу сделать?

Соклей кивнул.

— Да я и не спорю.

Он стащил с себя хитон и бросил его на палубу. Дождь был теплым, и ходить без одежды было удобней, чем в промокшей насквозь шерстяной ткани.

Соклей посмотрел туда, где за «Афродитой» шла на буксире лодка, привязанная к ахтерштевню.

— Может, послать туда человека, чтобы вычерпывать воду?

— Она оседает, да? — спросил Менедем.

У них обоих пронеслась в голове одна и та же невысказанная мысль: «Интересно, не пора ли начать вычерпывать воду из акатоса?»

Менедем никак не ожидал, что погода настолько испортится, иначе не ушел бы с Коса.

— Не возьмешь ли на минутку рулевые весла? — быстро сменил он тему разговора. — Я тоже хочу скинуть одежду.

— Конечно, мой дорогой. — Соклей с готовностью перехватил рукояти рулевых весел, которые Менедем обычно никому не доверял.

От Соклея требовалось всего лишь удерживать галеру на курсе, но все равно сила моря резко отдалась в его руках, а потом и во всем теле.

«Это как будто вести беседу с самим Посейдоном», — подумал он.

Промокший насквозь хитон Менедема шлепнулся на доски палубы рядом с одеждой Соклея.

— Так-то лучше, — сказал капитан «Афродиты». — Спасибо. Давай я займу свое законное место.

— Пожалуйста, — ответил Соклей.

Однако в его тоне прозвучало явное сожаление.

— Хочешь еще поуправлять? — со смехом спросил Менедем. — Что ж, я тебя не виню. Это как будто заниматься любовью с морем, верно?

Соклею на ум только что пришло совсем другое сравнение, но и это было неплохим и как раз в характере его двоюродного брата.

— Значит, я могу остаться еще ненадолго? — спросил Соклей.

— Почему бы и нет? — ответил Менедем, все еще смеясь. Потом посерьезнел: — Думаю, тебе не помешает знать, как в случае чего управлять судном.

— Я и так знаю, — ответил Соклей. — Но одно дело знать, и совсем другое — постигать на опыте.

Не успел Менедем ответить, как с бака раздался перепуганный крик Аристида:

— Судно! Боги, судно слева по курсу, оно движется прямо на нас!

Соклей резко повернул голову влево. И верно, раздвигая занавесь дождя, в поле зрения появилось большое крутобокое судно с надутым парусом: ветер гнал его вперед — прямо на «Афродиту». Соклей знал, что должен сделать. Он потянул на себя одно рулевое весло так далеко, как только мог, а второе так же сильно толкнул, отчаянно разворачивая акатос вправо. Это было уже не занятие с морем любовью, а борьба с ним — Соклей заставлял и море, и судно подчиниться его силе. И море сопротивлялось, толкая лопасти рулевых весел с непреклонной мощью, которая ужаснула тойкарха.

Если бы Менедем выхватил сейчас у него рукояти весел, он бы и не подумал сопротивляться. Но капитан, видя, что Соклей действует как раз так, как нужно, только сказал:

— Во что бы то ни стало сделай этот поворот!

Соклей его и делал, хотя начал уже думать, что борется с врагом, который ему не по силам.