Книга О чем мы солгали, страница 73 – Камилла Уэй

Но Ханна продолжала излагать свою версию произошедшего: начала с длинной грустной истории ее детства, потом перешла к рассказу о том, как наблюдала за чудесной жизнью Лоусонов, видела, насколько сильно Оливер заботится о ее братьях и сестре и совсем не вспоминает про Ханну.

— Мой отец, Мак — человек, избавившийся от меня, как от ненужной вещи. — Она вытерла слезы. — Мак, даже если ты не веришь в то, что Роуз убила мою маму, ее смерть все равно на совести Оливера из-за его отношения к ней, из-за того, что он бросил и ее, и меня.

Мак внимательно посмотрел на нее.

— Что тебе нужно от меня? — наконец спросил он. — При чем здесь я? — Он все еще пытался привести мысли в порядок, осознать, как сильно его надули, ведь он искренне полагал, что их встреча случайна.

Ханна отклонилась назад.

— Хочу, чтобы ты помог мне преподать Оливеру урок. Хочу, чтобы он понял, что ни с кем, тем более — с дочерью, нельзя обращаться подобным образом и оставаться безнаказанным.

Мак пощупал вокруг себя рукой в поисках одежды.

— Извини, я думаю, тебе лучше сейчас уйти.

— Но я говорю правду! — воскликнула она. — Моя мама — Надя Фриман. Ее тело нашли в море в Данвиче в 1981 году. Об этом написали все местные газеты. Проверь, если ты мне не веришь. Надя Фриман была моей мамой. А Оливер Лоусон — мой отец.

Мак был не в силах поднять на нее глаза.

— Я не хочу иметь с этим ничего общего. Не думаю, что мы должны продолжать встречаться.

Следующие несколько недель он ничего не слышал от Ханны, хотя часто думал о ней. Неужели ее странный рассказ — правда? Конечно, он мог бы пойти в библиотеку в Саффолке и порыться в архиве, поискать что-нибудь в местной прессе про Надю Фриман, но даже если кто-то с этим именем и умер, это никак не доказывает причастность Оливера и Роуз. И все же что-то ему не давало покоя. Ему всегда казалось знакомым лицо Ханны, и как только она начала рассказывать про себя, он понял, почему: она была абсолютной копией Люка и Оливера. Как он этого раньше не разглядел, но теперь он был уверен в этом на сто процентов. Его тревога росла с каждым днем. Ханна выглядела очень убедительно. Она не производила впечатление нездорового человека.

Прошло почти две недели после их последней встречи с Ханной, когда позвонил Люк.

— Как дела, дружище? Где скрываешься? Какие планы на выходные?

— Нигде не скрываюсь… работал. Планов никаких, а что?

— Отец празднует день рождения в эти выходные. Мы с Кларой едем туда на ужин. А ты как на это смотришь? По-моему, ты все равно хотел навестить свою маму в ближайшее время. Клара только сегодня утром говорила, как соскучилась по тебе. Поехали, будет весело.

Как только Мак приехал в «Ивы» и увидел Клару, он понял, что это было ошибкой. Она выглядела потрясающе. Мак не мог толком объяснить, почему его так к ней тянуло. Клара была далеко не так хороша, как Ханна, однако же она могла заменить ему все. Заметив Мака, Клара вскрикнула от радости и подошла, чтобы обнять его, он вдохнул знакомый запах, ощутил в своих руках ее маленькое хрупкое тело. Это была настоящая мука. Мак надеялся, будет легче, если он проведет вдали от нее какое-то время, но сейчас осознал, что любит ее больше, чем прежде.

Ближе к концу вечера он стоял в стороне от всех и угрюмо выпивал в одиночестве. Когда к нему подкатил Люк в прекрасном настроении, немного раскрасневшийся от алкоголя, и хлопнул по спине, Мак посмотрел на него и тихо спросил:

— Что происходит с той девушкой с работы? Сади? Ты действительно с ней порвал?

Люк округлил глаза.

— Да. Конечно, черт побери, все в прошлом. Господи, Мак, я же тебе говорил. Мы провели только одну ночь несколько месяцев назад, и это — худшая ошибка в моей жизни. Я просто хочу забыть о том, что произошло. — Он с беспокойством огляделся вокруг.

Мак кивнул.

— Так, о’кей. Хотел убедиться.

Но гнев все же переполнил его, когда он увидел, как Люк приблизился к Кларе, разговаривавшей с его матерью, и будучи в своем праве обнял за плечи любимую девушку. Через несколько минут к Маку подошел пьяный в стельку Оливер с бутылкой вина и предложил обновить бокал и Мак, стараясь перекричать музыку и шум голосов, спросил:

— Оливер, ты знаком с кем-нибудь по имени Надя Фриман?

Выражение глаз Оливера говорило само за себя.

— Что? — спросил он и с его лица сошла вся краска. — Что ты сказал?

— Наталья, — почти прокричал Мак. — Наталья Феллум. Пару дней назад я познакомился с ней в Лондоне, она сказала, что жила в этих местах. Оливер? Все в порядке?

— Да-да, извини. Я подумал… — Он сделал большой глоток вина. — Хм, Наталья? Нет, боюсь, мне ничего не говорит это имя.

После этих слов он похлопал Мака по плечу и удалился шаткой походкой. Но Мак видел, что его первой реакцией был страх, откровенный и безудержный. Он это видел и знал.

В следующие дни он часто вспоминал о Ханне. Он с удивлением обнаружил, что ему действительно ее не хватало; между ними существовала связь, они понимали друг друга и были каждый по своему одиноки, делили одно горе на двоих, жаждали примириться с невозможным. После вечеринки он все время размышлял об эгоизме Люка, его незаслуженном везении. В конце концов, глубоко в ночи, напившись и почувствовав себя глубоко несчастным, Мак написал сообщение Ханне: «Какая от меня требуется помощь?»

Она тут же ответила: «Мы можем встретиться?»

Поначалу он счел ее план абсурдным и отказался.

— Ты шутишь? Это исключено.

— Три дня, — сказала Ханна. — Всего лишь три дня. Этого достаточно, чтобы преподать Оливеру урок, дать ему понять, что я никуда не делась и никогда не исчезну.

— Ханна…

— Мак. Он избавился от меня. Как от мусора. От меня и от моей мамы. Это по его вине она умерла.

— Да, но…

— Слушай. Ты любишь Клару, не так ли?

Он посмотрел на нее — она была единственным человеком, кому он доверил свое чувство.

— Да. Люблю.

— Люк обманул ее, обошелся с ней, как с собачьим дерьмом. С женщиной, которую ты любишь. Ты правда хочешь, чтобы Клара осталась с ним? Как только Люк перестанет путаться под ногами, ты будешь наедине с Кларой, расскажешь про Сади, покажешь ей, как много она для тебя значит. — Ее глаза наполнились слезами. — Пожалуйста, Мак, пожалуйста. Ты моя единственная надежда. Мне кажется, я никогда не положу этому конец, если ты мне не поможешь.

Мак подумал об Оливере: чувство вины ясно читалось на его лице; потом обнял Ханну.

— Все хорошо, — сказал он. — Все хорошо, расслабься.

— Послушай, я не наврежу ему. Я только хочу заставить Оливера признаться в содеянном и посмотреть правде в глаза, встряхнуть его самодовольный ничтожный мирок.