Книга Дух лунной башни, страница 45 – Анна Бахтиярова

— Убить… убить… — хрип, вырывшийся из горла, не походил на мой голос.

Но это произносила я, извиваясь на траве от ярости.

Я — демон, которого в Многоцветье еще не встречали. — Тварь… Ты — тварь…

Картина завораживает. Вот я подхожу к Свену Фаули и впиваюсь когтями в грудь. Кружевная белая рубашка окрашивается в алый цвет. Пятна расплываются, кровь темнеет на глазах, а я все бью и бью, прорываясь глубже. Запах плоти пьянит. Мне нет дела до воплей. Они скоро стихнут. А если и нет, плевать. Они мне не мешают. Вот оно! Сердце, крепко сжатое в моих когтях. Я давлю. Сильнее и сильнее. Пусть останется месиво.

Я ощущаю удовлетворение.

Я само зло!

С одним врагом покончено. Кто следующий?

— Изыди! Изыди! ИЗЫДИ!

Не мой голос. Он кричит на мертвом языке. Повторяет одно и то же слово.

В рот хлынула горькая вода, залилась в горло, заполнила легкие.

Не вздохнуть. Не вырваться. Что-то давит на шею сзади.

Я больше не убийца. Мы поменялись ролями.

Я не могу дышать, но хочется смеяться.

Зло тоже способно умереть. Забавляет, не правда ли?..

* * *

— Полегчало?

Надо мной стоял Ульрих. За ним простиралось белое небо с черным солнцем. Хрипя и кашляя, я перевернулась на живот. Горло и легкие раздирало, словно их изнутри покрывали свежие раны. Но всепоглощающая ярость отступила.

— Что случилось? — спросила я хрипло.

— Помимо того, что пришлось снова пришлось окунуть тебя в пруд?

— З-з-зачем?

Глаза жгли слезы страха. Образ истерзанного Свена был слишком свеж.

— Побочка вылезла. У нас обоих.

— У обоих?

Я с трудом села, борясь с легкой тошнотой, и вопросительно посмотрела на Ульриха. Заметила царапины на его щеке. Похоже, я постаралась.

— Ты взлетел. И глаза…

Ох, а ведь глаза у него всегда были необычные. Слишком яркие.

Парень устроился рядом на траве, убрал со лба мокрые волосы. Странно. Меня вдруг перестало смущать его присутствие. И раздражать тоже. Злость будто отделилась и топталась в сторонке. Жаль, не навсегда. Это я точно знала. Неважно, откуда.

— Разрушительные коробки входят в перечень запрещенных товаров, — объяснил Ульрих, глядя ввысь. Черное солнце не слепило, не заставляло щуриться. — Их изобрели для развлечения, но перестарались. Эффект оказался неожиданным. В обычных условиях они вырубают всех, кто находится в зоне поражения. Но в вспомогательных мирках, вышибают в отражение. Если зацепят, конечно. А нас зацепило.

— Погоди. Вспомогательные мирки? Значит, сад вне колледжа? Вот почему я перестала видеть карту!

— Карту? — переспросил Ульрих удивленно. — То есть, ты видишь потайные «ходы» Гвендарлин лишь на его территории? Интересно.

Я промолчала. Последнее, что мне хотелось, это обсуждать таинственную «дружбу» с колледжем, подбрасывающую приключение за приключением.

— Создание вспомогательных мирков — высшее мастерство, — продолжил Ульрих и с треском отломил пряжку на ремне. — Мэтр Шаадей блестяще им владеет, хотя это умение

— не родовой дар. Мэтр создал сад с прудом, чтобы иметь под рукой ингредиенты для зелий. Но у подобных мирков есть особенность.

— Отражение? — догадалась я, глядя, как Ульрих пытается что-то извлечь из отломанной пряжки.

— Ага, — он справился с несговорчивым «противником», и в ладонь легла длинная игла. — Обычно отражение недосягаемо. Но нам не повезло. Поэтому надо выбираться. Прости, Лилит, но мне понадобится твоя кровь.

Я отшатнулась. Он что, собрался меня ранить?! Не пойдет!

— Да не пугайся ты, — снисходительно усмехнулся паразит. — Просто уколю палец. Кровь — самый сильный проводник для призыва. Это не смертельно. Зато твоя искаженная магия способна наворотить дел. Отражение в любой момент может притянуть ее заново. Хочешь еще раз взбеситься?

Я плохо понимала, что происходит. Искаженная магия? У меня вообще нет настоящей магии. Лишь тень, доставшаяся от родителей. Я — пустой сосуд, как и все полуцветы. Или не все? После манипуляций Дитрих по ладоням гуляли синие молнии. Они не померещились. Ни мне, ни стерве-преподавательнице.

Пока я хлопала глазами, Ульрих воспользовался моментом — проворно схватил мою руку и молниеносно проткнул палец.

— Ой!

А ведь больно! Игла вошла слишком глубоко.

— Не ной, как девчонка, — проворчал староста, сжимая палец, чтобы кровь бежала быстрее.

— Полуцветам полагается быть толстокожими.

— Да пошел ты! — бросила я, борясь с желанием вырваться.

— Так-то лучше, — он давил и давил, собирая каплю за каплей, пока его левая ладонь не наполнилась, как чаща.

Отвратительно зрелище. Меня чуть на изнанку не вывернуло, когда Ульрих обмакнул в мою кровь вторую руку и принялся тереть ладони, будто мылом. Только они не очищались, а обретали тошнотворный алый цвет.

— Так вот, искаженная магия, — продолжил парень, как ни в чем ни бывало. — Твои родители настолько несовместимы, что произошел сбой. Сильнее, чем у большинства полуцветов. Это долбануло по эмоциям. Часто злишься без повода, верно?

Я вынужденно кивнула.

— Это и есть побочка, — Ульрих встряхнул кисти, разминаясь. — Увы, тренировками по контролю ее не победить. Можно лишь унять. На время.

«Откуда знаешь?», — чуть не брякнула я. Глупый вопрос. Из личного опыта. У ненаглядного старосты тоже побочка. Светился, как фонарь в ночи, и чуть не улетел, не попрощавшись.

— А как победить?

— В твоем случае — никак. Нужна кровь обоих родителей. А Элиас говорил… — Ульрих замялся, поздно сообразив, что сболтнул лишнее.

Мои кулаки сжались. Обсуждали меня, значит? Свиньи!

— Нам пора, — Ульрих поднялся. — Торчать тут нет смысла. Отражение высасывает энергию. Незаметно. А хватятся нас не скоро. Время здесь идет раз в десять медленнее, чем в реальном мире.

Он поднял руки к белому небу, напомнив дерево, тянущееся ввысь ветвями. Что-то замычал под нос. Или запел. Тягучее, нежное. Я залюбовалась им. Собранный. Цельный. Красивый. О, не просто, как парень. А как уверенный в себе маг. Я физически ощущала магию этой песни, проникающую сквозь границу отражения, сквозь вспомогательный мирок — в колледж. Странную магию. В нее, словно ленты в косы, вплели что-то еще — неуловимое, прячущее истинную мощь.

Ба-бах!

Небеса разверзлись, пропуская вниз нечто длинное, расширяющее с одной стороны. Загадочный предмет ухнул с высоты — прямиком в руку Ульриха. Приземлился и замер, как верный пес. Или лучше сказать — конь.