Онлайн книга «Звездная пирамида»
|
– Для межзвездных перемещений в областях, лишенных естественных гиперканалов, используется прокол пространства. Раньше он назывался сигма-деритринитацией, позднее созданием индуцированного гиперканала, сокращенно ИГК, сейчас просто – прокол. При проколе на дальние расстояния сворачивается значительная часть пространства вокруг корабля. В межпланетной среде корабль также перемещается прыжками сквозь проколы, но микроскопические, создаваемые с большой частотой. Таким образом, корабль практически непрерывно генерирует перед собой искривление пространства, что требует значительных затрат энергии. Однако для большого прокола необходимо удалиться от крупных гравитационных масс, а также сбросить в пространство излишки гравитации из гравикомпенсаторов. Что-то в этом было, Ларсен чувствовал, что-то полезное. – Почему ты говоришь, надо уходить от гравитационных масс для прокола? Я несколько раз стартовал прямо из звездных систем. – Ларсен аж заерзал от нетерпения. – При проколе из окрестностей планет и звезд возникают сложности с навигацией. При малейшей ошибке корабль может переместиться совсем не в то место, куда собирался. Имеется также серьезный риск вообще не вынырнуть из гиперпространства – что с такими кораблями происходит, не известно никому. Возможно, они попадают в так называемые параллельные миры или навсегда остаются вне пространства и времени. – Так почему мы с тобой там не остались, когда бежали с третей Альдебарана? – запоздало испугался Ларсен. И возмутился: – Почему ты мне раньше этого не говорил, дубина биотехническая? – Нам ничего не грозило, – начал оправдываться корабль голосом победителя конкурса детской песни. – Такое возможно только с совсем молодыми кораблями. У них еще недостаточно нейронов для расчета прокола. Неопытный и самонадеянный пилот может дать гибельную команду, которую корабль будет обязан выпол… – Все! Заткнись! Стоп! Ларсен хлопнул ладонью по столу. Он понял, что надо делать. Он перестал быть жаждущим мести невротиком, он стал прежним Ларсеном, стальной воли и дикости которого опасались даже в самых бандитских кабаках Третьего спирального рукава. Ларсен прищурился и скомандовал: – Противометеоритную пушку. Вырастить. Плазменную. Срочно. Максимальный размер и мощность! – Йес, сэр! – суровым фальцетом бравого вояки ответил корабль. И нерешительно добавил: – Осмелюсь напомнить, что я не могу причинять прямой вред… – Заткнись! Прямой – не причинишь. Гарантирую. Всего лишь постреляем по булыжникам. Все-все-все Ипат тер глаза. Вспышка ослепила его, но скачок тяготения не причинил никакого вреда. Только в ушах звенело, пищало и подвывало. Потом где-то рядом запричитало, и Ипат осознал: Семирамида. Та сидела в кресле и издавала множество разных невнятных высокочастотных звуков. Ипат хотел было успокоить ее, но сразу понял: не до того. Он огляделся. Ной держался за голову, но шевелился. А вот Цезарь в своем кресле не подавал признаков жизни. Корабль, оставшийся без управления, вращался. Вращение не чувствовалось – тяготение в корабле восстановилось, но когда Ипат попытался встать и взглянул на слившиеся в полосы звезды за прозрачными стенами рубки, его замутило. Он сдержал себя. Он командир. Он за всех отвечает. Все-таки встал и шагнул к креслу пилота. Цезарь был жив, но без сознания. Лицо бледное, как у мертвеца, однако веки подергивались. Ипат потребовал в пространство: – Корабль! Воды! Никакой реакции. Ипат со всей дури врезал по стене. – Я сказал – воды! Я – командир! Теперь корабль среагировал. Из подлокотника кресла пилота вырос, как гриб, стакан с водой. – Что, что случилось? – простонал Ной. Его голос был еле слышен за подвываниями Семирамиды. – Погодь, не до тебя! Ипат набрал воды в рот и брызнул Цезарю в лицо. Это был единственный способ приведения человека в сознание, известный Ипату. Ну, не только человека – на кенгуроликах тоже срабатывало. Кенгуролик, при всей своей неприхотливости, зверь деликатный, и уж если чего испугается, то бывает, что и до обмороков доходит… Цезарь закашлялся, зашевелился и открыл глаза: – Ты что, обалдел? – спросил он. – И здесь работает, – удовлетворенно резюмировал Ипат и продолжил в пространство: – «Топинамбур», что случилось? Тишина. – Тебя спрашивает командир! – менее уверенно продолжил Ипат. Цезарь уже почти пришел в себя. Иначе бы не смог так ехидно хихикать. – Он тебе отвечает… командир. Но ты не слышишь, только я слышу. – Цезарь опять прыснул. – Скажи ему: «Голосовой контакт». – Голосовой контакт! – …выброс энергии в результате дестабилизации молекулярных соединений метеоритного обломка массой тысяча сто семнадцать килограммов, находящегося на курсе… – Механический голос корабля зазвучал громко и отовсюду. Все вздрогнули, даже Семирамида прекратила подвывать. – Что это значит? – Ной обращался не к кораблю, к Цезарю. Корабль понял это и замолчал. – А чо тут непонятного. Летел себе булыжник в космосе сто тысяч лет, а потом нас увидел и взорвался! – У Цезаря сильно болела голова, потому он ерничал сильнее обычного. – Ну хватит! – Семирамида наконец подала голос. – Говори, мерзкий «Топинамбур», что за хрень такая, почему взрыв? Цезарь хотел было обидеться за корабль, но ему самому было интересно, и он мысленно транслировал вопрос. Не в таких выражениях, конечно. – Выброс энергии аналогичен воздействию плазменной противометеоритной пушки, используемой кораблями моего типа. – Ларсен! – догадался Ной. – Вот подонок. Чего он хочет? В этот момент полыхнуло снова. На этот раз никто не ослеп – корабль вращался, к тому же светофильтры еще работали. – Ах ты гад! – выдохнул Цезарь. – Щас я тебе! Корабль, делай такую же пушку… Что?.. Цезарь откинулся в кресле и повернулся к товарищам. Азарт сменился разочарованием. – Он говорит, что выращивать пушку той же мощности ему придется не менее двух суток. И он не будет стрелять по своему прародителю. Запрет. Ипат, озабоченно смотревший на панораму вращающихся звезд, Зяби и огненного шара на месте очередного взорванного булыжника, повернулся к Цезарю. – Цезарь, мне это не нравится… – Мне, что ли, нравится?! – взвился Цезарь. – Ты пилот, – гудел Ипат, словно из бочки. – Я не лезу в твои пилотские дела, но… ты уж сделай что-нибудь! – Перестань мешать, тогда попробую… Ой! – Полыхнуло еще. – Черт! – Корабль перестал вращаться. – Ага-а!.. Отворачивай! На этот раз маневр корабля участники экспедиции даже не почувствовали – корабль восстановил контроль над гравикомпенсаторами. Но вскоре на курсе возникло еще одно огненное облако. Корабль среагировал уже сам, изменив курс без команды Цезаря. Семирамида взвизгнула. |