Книга Тьма сгущается, страница 47 – Гарри Тертлдав

Кровь бросилась ей в лицо – от гнева, не от стыда. Маркиза уже набрала воздуха в грудь, готовая высказать Лурканио все, что о нем думает, но миг спустя так же тихо выдохнула, а вертевшиеся на языке слова проглотила. Краста не призналась бы в этом даже себе самой, но Лурканио пугал ее, как никто другой.

Полковник обратился к своему адъютанту по-альгарвейски. Моско снова принялся ковырять ковер носком сапога, потом ответил на том же наречии. О чем они говорили, Краста понятия не имела. Хотя маркиза уже давно ходила в любовницах у альгарвейского командира, разузнать больше полудюжины слов на этом языке она не считала нужным.

К изумлению ее, Бауска прошептала хозяйке на ухо:

– Они говорят, что меньше всего им нужны полукровки. Что же они со мной сделают?

Казалось, горничная готова была провалиться сквозь землю.

– Ты понимаешь этот их смешной щебет? – с некоторым удивлением поинтересовалась Краста.

По мнению маркизы, прислуге едва хватало ума овладеть родным валмиерским – что уж там говорить о чужеземных наречиях. Однако Бауска кивнула.

Лурканио и Моско продолжали спорить, не обращая внимания на женщин. Краста вновь стиснула руку служанки, требуя переводить дальше их невнятную болтовню, и та, помедлив, зашептала:

– Моско говорит, что надо озаботиться тем, чтобы ребенок в будущем завел приличную альгарвейскую семью. Через несколько поколений, говорит он, каунианская скверна расточится.

– Что, вот такими словами? – прошипела Краста, вновь вскипая гневом.

Каждому было известно – каждому в ее кругах, – что каунианская кровь неизмеримо превосходит жидкую слизь в жилах хвастливых дикарей Альгарве. Но бросить эту очевидную истину в лицо полковнику Лурканио у Красты отчего-то не хватало смелости. Она испробовала иной подход.

– И что скажет жена капитана Моско, узнав о его маленьком ублюдке?

Она не была уверена даже, что капитан женат, но Моско вскинулся с таким ужасом на лице, что ответ становился очевиден.

– Вы, – промолвил Лурканио тем невыразительным голосом, каким обыкновенно отдавал приказы, – ничего не станете рассказывать супруге капитана Моско. Сударыня.

Чтобы бросить на него уничтожающий взгляд, Красте пришлось пару секунд приходить в себя. Но в попытке запретить ей затеять великолепный скандальчик Лурканио в кои-то веки переоценил свои силы.

– Я предлагаю сделку, – бросила она. – Если Моско признает ублюдка своим и станет содержать мать и ребенка, как они заслуживают, его супруге вовсе необязательно будет знать о неприятных подробностях. А если поступит так, как имеют привычку поступать мужланы…

Лурканио и Моско бурно заспорили – вновь на своем языке, так что Краста опять ни слова не понимала. Зато поняла Бауска.

– Да кто же еще может быть отцом! – сердито пискнула она, тыкая пальцем в капитана Моско. – Я не прыгаю из постели в постель, как некоторые!

Краста не знала, верить ей или нет, – обыкновенно она пребывала в убеждении, что слуги врут при каждом удобном случае. Но слова Бауски звучали вполне убедительно, а Моско не так легко будет обвинить ее во лжи – пока не пройдет несколько месяцев, по крайней мере.

Капитану пришла в голову та же мысль.

– Если у ребенка будут соломенные волосы, – прорычал он, – пусть хоть с голоду сдохнет. – Он покосился на Красту и продолжил: – Но если я увижу признаки своей крови, ни дитя, ни мать не станут нуждаться. Я сделаю это ради своей чести, а не…

– Мужчины чаще говорят о чести, нежели демонстрируют ее, – бросила Краста.

– Вы хуже знаете альгарвейцев, чем вам кажется, – огрызнулся Моско.

– Это вы хуже знаете мужчин, чем думаете, – парировала Краста, на что Бауска изумленно фыркнула, а Лурканио сухо хохотнул.

– Я и пытаюсь сказать: если будет так, ни дитя, ни мать не станут ни в чем нуждаться, – повторил Моско. – И покуда они ни в чем не нуждаются, ни слова об этом не достигнет Альгарве. По рукам?

– По рукам, – тут же отозвалась Краста.

Спросить мнения Бауски ей и в голову не пришло: что ей мнение какой-то горничной? Краста едва заметила, как ее служанка кивнула. Маркиза вела сражение с альгарвейцами – и преуспела больше, чем вся армия Валмиеры в борьбе с солдатами короля Мезенцио. «Если бы только мы смогли шантажировать рыжиков, вместо того чтобы драться с ними», – мелькнуло в нее в голове.

Лурканио запоздало сообразил, что они с Моско заняли в этом соревновании второе место из двух возможных.

– Не забудьте, моя дорогая, – промолвил он, погрозив Красте пальцем, – сделку вы заключили с моим адъютантом, а у него были свои причины согласиться. Если вы вздумаете поиграть в подобные игры со мной, то горько пожалеете об этом. Обещаю.

Он и нарочно не смог бы подобрать слов, более способных пробудить в Красте желание наказать его за альгарвейскую наглость… хотя заводить ребенка от полковника – это, пожалуй, слишком. Кроме того, Лурканио уже доказал ей, что не бросает слов на ветер. Упрямая стойкость полковника пробуждала в ней одновременно неприязнь и глубокое уважение.

Краста заставила себя кивнуть.

– Понимаю, – промолвила она.

– Хорошо. – «Нет, все же какая наглость!» – Не забывайте об этом.

Теперь манеры его изменились словно по волшебству, словно полковнику под силу бывало набросить их или скинуть, точно юбку – в спальне маркизы.

– Не желаете ли отправиться со мной на прием не только завтра, но и сегодня, сударыня? Я слышал, виконт Вальню обещал устроить замечательное увеселение для гостей… Впрочем, – он поднял бровь, – если вы обижены, я всегда могу пойти один.

– И вернуться с какой-нибудь претенциозной потаскушкой? – возмутилась Краста. – Никогда в жизни!

Лурканио рассмеялся.

– Неужели я поступил бы так с вами?

– Разумеется, – пожала плечами Краста. – Это ваш Моско плохо знает мужчин, а я – знаю.

Лурканио посмеялся вновь, но возражать не стал.

Пекка сновала по дому, смахивая последние воображаемые пылинки.

– Все готово? – переспросила она в десятый раз.

– Лучше не бывает, – ответил ее супруг, окинув взглядом гостиную. – Правда, мы еще не затолкали Уто в упокойник.

– Ты же говорил, что, если я залезу в упокойник, мне будет плохо! – возмутился Уто. – Так что меня нельзя туда совать! Правда-правда!

Он вытянулся во весь невеликий росточек, будто подзуживая Лейно вступить в спор.

– Взрослым можно много такого, чего нельзя детям, – нравоучительно ответил Лейно.

Пекка откашлялась; вдаваться в тонкости ей сейчас очень не хотелось. Муж ее тоже покашлял стыдливо и сдался:

– Но в данном случае ты прав. Засовывать тебя в упокойник нельзя. – Правда, он тут же добавил вполголоса: – Только очень хочется…