Книга Тьма сгущается, страница 69 – Гарри Тертлдав

– Мы рассредотачиваем части на передовой, – он начал загибать пальцы, – чтобы альгарвейцы не могли накрыть одним заклятием большое число солдат. Кроме того, мы организуем эшелонированную оборону, чтобы ударить по рыжикам с флангов, если те прорвут фронт снова.

– Это замедлит продвижение рыжих разбойников. Но не остановит их, – заметил Свеммель.

Конунг был неглуп – к сожалению. Окажись он хоть немного глупей, с ним было бы куда проще иметь дело. А так Свеммель был хитер ровно настолько, чтобы полагать себя умней, чем на самом деле.

Но в данном случае он был прав. Так Ратарь и ответил.

– Погода тоже работает на нас, – продолжил он. – Как бы альгарвейцы ни старались, они не могут продвигаться вперед быстро. Мы меняем расстояние на время.

– У нас осталось не так много лиг на размен, – прорычал конунг.

«А ты еще собирался впиться королю Мезенцио в глотку», – мелькнуло в голове у Ратаря. Но об этом упоминать не стоило.

– Наступает зима, – промолвил он. – Противнику становится все труднее наступать. Кроме того, ваше величество, мы начали засылать в тыл врага диверсионные группы, чтобы разрушить ведущие из Фортвега становые жилы. Если проклятые рыжики не смогут доставлять кауниан на передовую, они и в жертву их приносить не смогут.

Свеммель редко выказывал маршалу свое одобрение, но на сей раз конунг изменил этому правилу.

– Вот это отлично, – проговорил он. – Отлично. – Свеммель замолчал; одобрения его надолго не хватало. – Хотя… могут ли рыжики резать жертв на месте, в Фортвеге, а на передовую перебрасывать запас магических сил?

– Об этом лучше спросить Адданца, не меня, – ответил Ратарь. – Я могу лишь догадываться, но скорей всего – нет. Если бы альгарвейцам было под силу такое, разве стали бы они перевозить кауниан в лагеря за самой линией фронта?

Свеммель помял костистыми пальцами узкий подбородок. Он и сам очень напоминал альгарвейца, если бы не цвет волос и глаз. Наконец конунг хмыкнул.

– Возможно, и так. А если бы мы захватили нетронутым такой лагерь, то смогли бы избавиться от кауниан в нем и не убивать наших подданных. Было бы забавно позволить рыжикам делать нашу работу.

Чувство юмора у него было жутковатое. В этом Ратарь убедился за много лет при дворе.

– Лучше было бы отпустить их и позволить самим добираться домой в Фортвег.

– Зачем же транжирить ресурсы?

– Если хотя бы один доберется до родины и расскажет, что творят альгарвейцы с пленниками, не кажется ли вам, что Фортвег может восстать против короля Мезенцио?

– Может быть… а может, и нет, – ответил Свеммель. – Фортвежцы любят каунинан не больше, чем рыжики. – Конунг пожал плечами. – Хотя попробовать стоит. Кроме того, огласка станет для Мезенцио позором, что само по себе хорошо. Да, мы разрешаем отпускать пленников.

– Благодарю, ваше величество. – Ратарю пришла в голову еще одна мысль. – Если альгарвейцы станут убивать тысячи людей, чтобы питать свои заклятия, а мы начнем убивать тысячи, чтобы противостоять им, воевать снова придется простым солдатам. Интересно, подумал ли об этом Мезенцио, прежде чем разжигать такой костер?

– Нам это неинтересно, – высокомерно ответил конунг Свеммель. – На любой его костер мы ответим двумя.

Как ни старалась Пекка получить удовольствие от недолгого пребывания в «Княжестве», радости она не испытывала. Чародейка понимала, что магистр Сиунтио поступил весьма учтиво, забронировав для нее номер в лучшей гостинице столицы, когда вызвал Пекку в Илихарму. Но она приехала бы даже без приглашения. Стылый ужас под сердцем гнал ее из Каяни.

В становом караване, идущем на север, она оказалась не единственной чародейкой. На лицах троих или четверых пассажиров Пекка заметила неутихающую тревогу. Каждый из них кивал ей и вновь возвращался к своим тревожным думам – тем же, что не отпускали саму Пекку.

Но Сиунтио организовал в Илихарме встречу всех семи князей Куусамо, что самой Пекке было бы не под силу. Она рада была, что Семеро воспринимают случившееся так же серьезно, как и чародеи, – прежде у нее возникали в этом большие сомнения.

В дверь постучали, и чародейка поспешно встала, чтобы открыть стоявшему у порога Сиунтио.

– Доброго вам дня, – с поклоном произнес волшебник. – Внизу ждет карета, которая отвезет нас в княжеский дворец. Ильмаринен отправится с нами, если он только не затащил в чулан девицу-разносчицу, когда я выпустил его из виду.

– Магистр Сиунтио! – сурово воскликнула Пекка. – Совершенно не следовало заезжать за мной по дороге во дворец. Я добралась бы и сама. Я намеревалась добраться сама!

– Я хотел, чтобы мы втроем предстали перед семью князями, – ответил старый чародей-теоретик. – Князь Йоройнен, как мне известно, сообщает совластителям о том, как продвигаются наши исследования – если продвигаются. Если мы вместе выступим с предупреждением, Cемеро скорее прислушаются к нашему голосу.

– Вы мне льстите, – отмахнулась Пекка.

Сиунтио непривычно серьезно покачал головой. Смущенная чародейка отвернулась, чтобы вытащить из шкафа в прихожей тяжелую шерстяную накидку.

– Пойдемте, – бросила она нарочито сурово, пытаясь скрыть волнение.

Когда они спустились в вестибюдь, оказалось, что Сиунтио не шутил – Ильмаринен деятельно охмурял симпатичную девицу наружности вполне куусаманской – раскосые глаза, смуглая кожа, высокие скулы, – если не считать по-лагоански рыжих кудрей. Уже присоединившись к старому магистру и Пекке, ученый отправил девушке воздушный поцелуй.

– Проверял, не сетубальская ли она шпионка, – беспечно заметил он.

– О да, – отозвался Сиунтио. – Засланная к нам исключительно для глубокого проникновения.

Ильмаринен кивнул было, но смешок Пекки подсказал ему, что в словах магистра таилось не одно значение. Он окинул Сиунтио мрачным взглядом.

– Думаешь, у тебя чувство юмора прорезалось? – буркнул он. – Так это старческий маразм начинается, вот что.

– Если бы, – пробормотал старик. – Это был бы повод вести нормальную жизнь… а не орать за обеденным столом, точно меня на дыбу вздернули, как случилось пару дней назад. Я перепугал всю таверну, но сам перепугался куда больше.

Ильмаринен скривился.

– Да, паршиво было.

Пекка молча кивнула. Память о той минуте останется с нею до конца дней.

– Нам нужно поторопиться, – промолвил Ильмаринен со вздохом. – Девочка подождет.. А наша встреча – нет.

Морозный ветер ударил Пекке в лицо, когда чародеи покинули уютный вестибюль «Княжества». На тротуарах и мостовых Илихармы лежал черный от сажи подтаявший снег. Ее родной Каяни находился южнее хребта Ваатоярви, и зимние бури, налетавшие с Земли обитателей льдов, обрушивались на город всей мощью. Там снега не тают до самой весны.