Книга Тьма сгущается, страница 88 – Гарри Тертлдав

– Именно так. – Альгарвеец прищелкнул пальцами. – Самое плотное светлое сукно. Я не хочу торчать посреди клятых сугробов, как угольная куча.

– М-да, – невыразительно отозвался портной.

Талсу покосился на отца, но тот отчего-то отвел взгляд. Неужто он и впрямь собирался всучить альгарвейцу черный плащ, чтобы того поскорей подстрелили? Убедиться в этом Талсу не мог и спросить – тоже, как бы ни был рыжик пьян. Не приведи силы горние, вспомнит, когда проспится.

Альгарвеец постоял посреди лавки, покачиваясь слегка.

– Ункерлант, – повторил он жалобно. – За что мне такое наказание?

– Не могу знать, сударь, – меланхолично ответил Траку. – Послезавтра ваша накидка будет готова. Из толстого светлого сукна. Всего вам доброго.

Талсу сообразил что отец попросту пытается выставить пьяного офицера из лавки, и, к изумлению юноши, оккупант понял намек. Рыжик вывалился на улицу, с грохотом захлопнув дверь за собою. Талсу перевел взгляд на золотые монеты, что так и остались валяться на прилавке.

– Отец, золото, – прошептал он.

– Тут хватит на полдюжины накидок, – заметил Траку. – Что ж, придется постараться. Я бы ему за эти деньги мог мехом ее подбить. Проклятие, на такие деньги соболью шубу можно купить. Но раз он сам не догадался, так и обойдется.

– Дряни бы ему какой-нибудь всучить, – пробормотал Талсу. – Пусть себе замерзает, сукин сын. Все равно никто в Скрунде об этом не узнает.

– Можно было б. Но не стану, – ответил отец. – У меня своя гордость есть. Семь шкур с него я содрать готов, но уж если договорились о чем-то – сделаю в лучшем виде. Кроме того, у паршивца могут здесь остаться приятели, а то и сам он вернется. Альгарвейцы, знаешь, продолжают наступать – если верить газетам, конечно.

– Газеты твердят то, что подскажут им рыжики, – заметил Талсу. – В газетах еще пишут, что Майнардо – лучший король в истории Елгавы и народ его обожает.

– А, это… – Траку отмахнулся. – Так все понимают, что это вранье. Чего лишний раз из себя выходить? Но если поспрашивать немного, всегда можно догадаться, где они привирают. Чтоб альгарвейцы застряли – такого мне слышать не доводилось. А тебе?

– Ну, если так посмотреть – мне тоже, – признался Талсу. – К сожалению.

– Это дело другое. – Траку задумался ненадолго. – Найдется у нас подходящая материя в запасе или придется из-за нее всю Скрунду обежать? – Он покопался в сундуках, потом кликнул сына: – Пощупай-ка этот отрез, бежевый. Как думаешь, сойдет?

Талсу потрогал край отреза.

– По мне, такое сукно можно вместо кольчуги носить. А уж накидку из него надеть все равно что приятеля на плечи взвалить.

– У нас же просили – потолще, – рассудительно заметил Траку. – На что ж ему жаловаться, если выйдет тяжелей, чем хотелось бы. – Он вытащил из-под прилавка самые большие портновские ножницы. – Принеси-ка его мерки, сынок. Не хочу лишнего отрезать.

Когда альгарвейский капитан вернулся в лавку портного, чтобы забрать свой заказ, он был трезв и все так же удручен перспективой отправиться на ункерлантский фронт. Судя по тому, что доводилось Талсу слышать о погоде в тамошних краях, винить в этом рыжика было невозможно.

Траку набросил тяжелую бурку на плечи клиента с таким суетливым тщанием, будто обшивал самого короля Доналиту.

– Пришлось поработать руками, сударь, – заметил он. – Не так много работы для портняжных чар, как, например, в ваших юбочках.

– Вижу, – заметил альгарвеец, слегка пошатнувшись под весом накидки, – что материала ты не пожалел. – И капитан пожал плечами – с натугой под грузом сукна. – Оно и к лучшему. В Ункерланте я об этом вряд ли пожалею.

– Надеюсь, именно это вы имели в виду, – промолвил Траку.

– О да! Именно такую накидку. – Альгарвеец снова пожал плечами. – Да если бы и не такую, пришлось бы терпеть – мой эшелон отбывает завтра перед рассветом. – Сбросив накидку, он сложил ее уверенными движениями человека, привыкшего заботиться о собственном гардеробе. – Благодарствую. Я, знаешь, не единственный офицер, – даже не единственный из гарнизона Скрунды – кто отправится с эшелоном на запад.

– Об этом мы не думали, – промолвил Траку, включая в это число и сына. Талсу кивнул: мол, не думали и не гадали.

– Мои соболезнования, – отозвался альгарвеец. – Это даст больше власти вашим графам и герцогам. Я навидался их достаточно, чтобы сказать: для вас же было б лучше, когда бы они все удрали за своим трусливым королем. И если б мы решили их до последнего спалить, вам было бы лучше, но мы не стали.

– Все равно командовать будете вы, – ответил Талсу.

– А вам и это не по душе? – полюбопытствовал офицер и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Часто ли ваши дворяне интересуются, чего хотят простые люди?

«Никогда» – вот что хотелось ответить Талсу. Матери, отцу, сестре или близкому другу он мог бы сказать нечто подобное; в армии он мог поговорить по душам с иными однополчанами. Но даже в армии ему приходилось держать язык за зубами. И тем более не хотел он раскрывать душу перед едва знакомым человеком, тем более – одним из захватчиков.

Возможно, альгарвеец понял это.

– Тогда прощайте, – промолвил он, склонив голову. – Возможно, еще свидимся. – Траку он поклонился отдельно со словами: – Вы прекрасный портной. – Потом потешно пожал плечами и вышел.

– Неплохой парень, – вымолвил Траку, как будто слова жгли ему губы.

– Неплохой, – согласился Талсу. – Я это на фронте замечал: каждый рыжик отдельно мало от нас отличается. Но стоит им собраться толпой – и они превращаются в альгарвейцев. Не знаю, как оно выходит и почему, но всегда так получается.

– Стоит им собраться толпой – и они начинают сносить памятники, – добавил Траку. – Всякий раз, как прохожу мимо базара, ищу взглядом старую арку.

Талсу кивнул.

– Я тоже. Стоит им собраться толпой и отправиться на завоевание, и… – Он оборвал себя. – И кто знает, на что они способны? – закончил он, не желая признавать реальность ползущих по городу слухов.

Отец и так понял, что юноша имел в виду.

– Все равно не могу в это поверить, – заметил он. – Даже альгарвейцы не опустятся так низко.

– Надеюсь, ты прав, – вздохнул Талсу и добавил задумчиво: – Интересно, сколько же солдат и офицеров они выводят из Елгавы, чтобы бросить на ункерлантский фронт? И хватит ли оставшихся, чтобы удержать страну от восстания. Другое дело – я не знаю, согласится ли кто-нибудь восстать ради наших дворян.

– Я не хочу, чтобы какой-то жалкий рыжик звался нашим королем, – отрезал Траку.

Юноша поразмыслил над этим. И снова кивнул.

Южный ветер завывал, точно бесноватое привидение. Снег несся параллельно земле, не успевая укрывать землю, и только за валунами и в кустарнике намело сугробы. Сгибаясь под напором бури, отделение Иштвана продвигалось вперед.