Онлайн книга «Желание #5 »
|
– Мне нужен достаточно веский аргумент, чтобы его отменить. Что?! – Аргумент? – Да. Если ты будешь возвращаться поздно, то не сможешь хорошо учиться. Поэтому либо бросишь учебу, либо тебя выгонят из группы. И прощай мечта. Внутри меня неприятно холодеет, потому что братец озвучивает мой самый-самый страх. Но я тут же отгоняю подобные мысли прочь. Нельзя же все время бояться: так ничего и не сделаешь. Поэтому меня все больше бесит этот разговор и непробиваемость Омельчина. Тем более что пока я злюсь, он как ни в чем ни бывало обжаривает омлет с двух сторон. Аромат такой, что даже гордость не позволяет отказаться. Так что я подтягиваю к себе одну из тарелок, которые он ставит на стол. Первый кусочек омлета тает во рту, и я довольно жмурюсь. – Вкусно? – спрашивает Омельчин. – Очень. Где ты научился так готовить? – Когда живешь один, приходится полагаться на себя. Мы молча жуем какой-то время, и я с тоской понимаю, что когда-то мечтала именно о таких домашних завтраках. Но то время было и прошло. Поэтому я встречаю внимательный взгляд Ника и возвращаюсь к нашему серьезному разговору: – Я не собираюсь приходить поздно или пренебрегать учебой, но я и не хочу вести жизнь затворницы в свои лучшие годы. – Лучшие годы? – Да, – продолжаю. – Только не говори, что ты не занимался сексом в девятнадцать? Омельчин на монаха не тянул. Ни когда я увидела его впервые, ни сейчас – тем более. Так что ни за что в это не поверю, сколько бы он мне тут не втирал про важность обучения! Но я все-таки в глубине души рассчитывала его поразить своей раскованностью. Ну, вдруг он там омлетом подавится. А нет, только хитро прищуривается, вилку в сторону откладывает и делает глоток из своего бокала. – Занимался, взрослая девочка. Кто же им не занимается? Кто-то может им и занимается, я – пока нет. – Только ты уверена, что твой выбор – правильный? Омельчин непробиваемый, а вот я едва не давлюсь смузи. Захожусь в кашле, и Ник тянется через стол и стучит ладонью по моей спине. – Уверена, – отвечаю сквозь выступившие на глаза слезы. – Только ты уверен, что мы о том говорим? – Почему же не о том? Об аргументе. – Нет, – возражаю я. – О моей личной жизни, которая не просто так называется личной. Еще скажи, что ты должен одобрить Влада! Теперь прищур Ника становится хищным. Он весь словно подбирается, как перед броском. А еще меня тигрицей назвал! – Значит, Владик, – говорит он так, будто имя парня – страшное ругательство. – Я запомню. Кто он вообще такой? – Мы вместе учимся. – Студент? Почему я не могу встречаться со студентом, тем более с таким крутым парнем, как Влад? С какой радости я вообще должна отчитываться, кто он такой?! – У него свой бизнес, – замечаю ехидно. – И какой же? – Тату-мастеркая. – Даже так, – хмыкает Ник, но мне мало верится, что ему действительно интересно слушать о Владе. – Возвращаясь к твоему вопросу… Как ты правильно сказала, тебе девятнадцать, думаю, любитель кусаться – не тот вариант, ради которого стоит не спать ночами. Да как он… Как он смеет мне что-то указывать? Целоваться или кусаться! Можно сказать, что это я люблю кусаться. Пора закрыть этот разговор, но во мне вдруг вспыхивает обида. Он считает, что я не разбираюсь в парнях?! Я в них разбираюсь! – Влад целуется лучше, чем кто-либо, – с небрежной улыбкой сообщаю я Омельчину и складываю руки на груди. – Это сойдет за аргумент? Я надеюсь, что он наконец-то отстанет, и внутри ликую, когда Ник поднимается. Но вместо того, чтобы уйти… мыть посуду, например, сводный брат огибает угол стола и оказывается еще ближе ко мне. – Что-то я теперь сильно сомневаюсь, что ты многих целовала, тигрица. – Я достаточно целовалась, чтобы увидеть разницу, – заявляю я, и мысленно ругаюсь на свой дрогнувший голос. Хотя как тут не дрогнуть, когда в полуметре стоит наполовину голый Омельчин. Уже не в полуметре! Между нами оказываются считанные сантиметры, прежде чем я прихожу в себя и упираюсь ладонями в его грудь и сдавленно интересуюсь: – Что ты делаешь? – Исправляю твою статистику поцелуев. Кожа под пальцами такая огненная, что я едва не отдергиваю руки, чтобы не обжечься. Но тогда между мной и Омельчиным не останется даже крохотного расстояния. – Ты – что?! – Расслабься, взрослая девочка, – интимным шепотом приказывает он. Пытаюсь отодвинуть его от себя или хотя бы отодвинуться самой, но Ник будто читает мои мысли и кладет ладони на столешницу, по обе стороны, поймав меня в своеобразную ловушку. Единственный путь – вниз, но это даже выглядеть будет неприлично. – Эй, это неправильно, – напоминаю я. – Разве? – Я ничего такого не хотела! – Да ну? Ладно, хотела! Но ни за что в этом не признаюсь. Раньше я много чего хотела. Когда-то давно я мечтала о поцелуе с Ником, но сейчас до меня окончательно доходит мысль, что он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО собирается меня поцеловать. Свежий аромат лосьона после бритья, запах кожи, запах мужчины. Жар его тела. Взгляд глаза в глаза. Вблизи они у него не такие темные, а со светлым ободком радужки ближе к центру. Все это заставляет мое сердце качать кровь по венам с утроенной силой. Он ко мне не прикоснулся, а у меня уже голова кружится. – Что ты теряешь, Вета? – насмешливо интересуется этот засранец. – Если мой поцелуй окажется хуже, сможешь возвращаться домой, когда захочешь. Он смеется. Пока я тут в глубоком ауте, он надо мной смеется! Омельчин настолько уверен в своей неотразимости, что рассчитывает выиграть наш спор? А еще в очередной раз доказать, что я маленькая глупая девочка. Это приводит в чувство, отрезвляет, и мой ступор окончательно машет ручкой. Ну мечтала я об этом поцелуе, угу, но где-то там в мечтах все и закончилось, а в реальности все может оказаться совершенно другим. Слюнявым, пресным и без бабочек в животе. Поэтому я принимаю вызов в потемневших глазах, притягиваю его к себе и целую первая. Ударяюсь губами о губы, прижимаюсь сильно-сильно к твердому рту. Вот, как тебе такое?! Мне нужно всего лишь продержаться несколько секунд, потом сказать, что Ник целуется ужасно, и клятое золушкино правило останется в прошлом! Смогу возвращаться домой, когда захочу, и встречаться, с кем угодно. Я смогу, я все смогу. |