Онлайн книга «Желание #5 »
|
Хотя я тоже хороша, ведь могла предугадать, что они начнут вставлять мне палки в колеса… Нет, на самом деле не могла. Если я еще могла как-то понять Катьку, то маму – не могла. Пусть даже она всегда страдала гиперопекой и считала меня несамостоятельной. Мама завела на себя мои карточки, когда я училась в школе, и они с отчимом начисляли мне деньги на карманные расходы. Тогда я не особо парилась, потому что это были их деньги. Но сейчас они были моими! И я представить не могла, что кто-то их заберет. Просто тупо оставит меня без возможности даже купить кофе. А во всем виноват Ник! Косвенно. Потому что не живи братец в Москве, фиг бы моя мамуля рискнула оставить меня без средств к существованию. А вот и он! Ник Омельчин шагает по фудкорту прямо в мою сторону как ледокол по Северному Ледовитому океану. Не замечая впавших в ступор и приоткрывших рты девчонок, а еще блондинку, настолько залипшую на его задницу и едва не поставившую свой поднос мимо стола. Он смотрит на меня и только на меня. Мне бы чувствовать гордость, но взгляд у него не сказать, что добрый. Он выверенным движением расстегивает пуговицу на пиджаке, жестом, который наверняка, разбивает пару женских сердец, и располагается напротив меня. – Я бы на твоем месте сначала проверила, нет ли на стуле хлебных крошек. Ну мало ли… – Что я сказал тебе в прошлый раз? Я прекрасно помню про его «не рассчитывай», но трактую по-своему: – Что бегать за мной не будешь? Так ты вроде как не бегаешь, я сама к тебе пришла. У меня было время подготовиться. Целые два часа на раздумья! Но сейчас я думаю, что все мои гипотетические разговоры с Ником не идут ни в какое сравнение с настоящим. Потому что мое собственное сердце колотится как безумное, а нервные клетки гибнут смертью храбрых. – Я хочу извиниться за то, что была резка… – Принято. Так просто? – И попросить о маленькой просьбе… – Я отправлю тебя домой, – снова перебивает меня Омельчин. Он мне хоть слово даст сказать?! Не зря же я столько репетировала! – Я не хочу домой, – говорю я и нарываюсь на острый прищур его глаз. – И не могу уехать. – Тогда зачем ты мне позвонила, Елизавета? – Потому что у меня есть к тебе предложение, – вижу, что он готов подняться и уйти, поэтому поспешно уточняю: – Деловое. От которого ты не сможешь отказаться! Теперь во взгляде Ника вспыхивает интерес: всего лишь искорка, но этого хватает, чтобы я почувствовала себя увереннее. – Так уверена, что не смогу? – Меня взяли в школу Георгия Розза, это один из топовых мировых фотографов, и когда получу диплом, у меня тоже будет имя, – говорю, подавшись вперед. – Оно будет обязательно, потому что меня выбрали из нескольких тысяч участников, отправивших свои работы на конкурс. Это такой шанс, и я не могла ждать год или два… – К сути, – снова перебивает меня Омельчин. Вид у него такой, будто в покер играет – не поймешь, что думает. Ну о’кей. – Мама и отчим считают, что это все глупости, и что фотография – это для побаловаться. Я все спланировала, сама заработала деньги, сама переехала в Москву и оплатила курс, но они… Заблокировали мою карту. – Что? Теперь Ник сдвигает брови. Черт, не люблю этот его взгляд, чувствую себя, будто у меня на лбу красная точка от прицела снайперской винтовки. А еще ощущаю себя глупее некуда, когда быстро объясняю эту тупую ситуацию с банком, и злюсь. Если честно, жду, что он станет надо мной смеяться, но Омельчин не смеется и даже не улыбается. – В общем, теперь мне нечем платить за место в хостеле, – подвожу итог своего рассказа. – Ты же живешь у подруги. – Э-м-м… Нет. Мы вроде как поссорились. – Уже? Он издевается?! – Да, я планировала жить у Кати, пока не найду свою квартиру. И я собираюсь работать, у меня уже есть несколько клиентов на съемку… – Что насчет делового предложения? – Вложи в меня деньги! – предлагаю я, возможно, чуть громче, чем собиралась. Когда до меня доходит, что пара за соседним столиком странно на меня косится, мысленно ругаю себя, но сдаваться не собираюсь. – В смысле, не в меня, а в мое дело. Как в бизнес-проект. С процентами. Через, допустим, полгода я все тебе выплачу. На этот раз сияю улыбкой, а Ник откидывается на спинку стула и вроде как раздумывает. И изучает мое лицо, сцепленные пальцы на столе, которые я тут же резко убираю на колени. – То есть ты хочешь одолжить у меня деньги? – уточняет Омельчин. – Не просто одолжить. Это вроде как инвестиция в будущее. Ты получишь даже больше. – Я понял, инвестиция. Какая сумма тебе нужна? Я называю. Потому что пока ждала два часа, все просчитала. – А если твой проект провалится? Чем будешь расплачиваться? – Натурой, – вырывается у меня. От нервов, ей-богу. Брови Никиты взлетают вверх, а взгляд соскальзывает вниз, аккурат в вырез желтого топа на тонких бретелях. Я выбрала его сегодня, потому что он хорошо смотрится с темным жакетом. И подчеркивает то, что можно подчеркнуть, а главное у меня есть что подчеркивать. Но я же не имела в виду это! – Натурой? – переспрашивает братец, подавшись вперед. – И многим ты уже предлагала? Сейчас мое лицо, наверное, цветом, как вывеска пиццерии напротив. Причем не знаю от чего больше: от стыда или от желания стукнуть Омельчина подносом. Хорошо, что никаких подносов нет под рукой. Поэтому я запахиваю жакет так, что рискую удушиться, и шиплю: – Я про почку! И если что, это была шутка. – Жаль, – тянет он, – мне своих двух хватает. Так что подумай над другими гарантиями. Желание опустить на голову Ника поднос практически нестерпимо, но я понимаю, что это как минимум не дипломатично. – Я могу тебе отдать свою камеру, она, конечно, подержанная и стоит дешевле, чем я прошу… Грустно, потому что моя «Сони» – самая дорогая вещь, которая у меня есть. Я даже украшений не ношу. Но самое поганое то, что приходится упрашивать Омельчина, оказавшись перед ним в роли бедной родственницы. Чтобы маме с отчимом с их методами икалось три дня! – Мне не нужна твоя камера, Елизавета, и я не стану одалживать тебе денег. Это невыгодно и того не стоит. Ну вот, он это сказал. На что я рассчитывала? Что Ник примет мое предложение? Он бы не стал тем, кем стал, если бы раздавал всем деньги. Но я хватаюсь за почти ускользнувшую от меня надежду, точнее – за сильную и теплую ладонь Омельчина, и тяну на себя. |